Взгляд. Заметить Христа в творении

АНАТОМИЯ ТАЙНЫ

Следует ли вновь говорить о границах разума, желающего уразуметь Бога? Мы знаем, что слова, которые способны как-то приблизить нас к бытию Божию, начинаются за этими границами, и первое из них, слишком знакомое – тайна. Конечно, мы изнашиваем ее своим языком. Но это лишь слово-свидетель. На одну сторону его еще можно взглянуть, другая затенена, и светлая сторона указывает на темную. В тени нет никакого секрета, тайна, пробуждая разум, ставит ему предел. Это слово исповедует наше смирение, но и разжигает любопытство. Оно заключает в себе трепет, и вместе с тем в нем есть доверие к непознаваемому. Оно в каком-то смысле приручает его, вводит в домашний круг, но и запрещает нам изобретать то, чего нет. Тайна бытия Божия в том, что мы не можем заключить это бытие в пределы нашего разума, но при этом доверяем тому, что лежит за его пределами. Мы знаем, что Он есть Сущий.

Сердцевина тайны – в глаголе «есть».

«Есть» неопределимо. Оно уклоняется от мыслимого. Скрывается за тем, что/Кто есть.

ПОЗНАТЬ-РОДИТЬСЯ

Неопределимость существования Бога указывает лишь на невозможность познать Его в мерцающем, вторичном свете «ясного и отчетливого» догматического знания, но в то же время она обещает нам другое рождение. Ибо «по-знать» (по-французски con-naitre) означает родиться вместе с этим «есть», которое светит из Царства Божия, что внутрь вас есть, оставаясь невидимым и недоступным. Познание Царства подобно рождению свыше, о котором говорит Иисус Никодиму. Когда мы вступаем в тайну по-настоящему, тем самым мы даем Богу возможность, пусть и отдаленную – в силу нашей падшести, – разделить с нами Его пребывание в неопределимом «есть».

ОТКРЫТИЕ РАЗУМА

Когда Христос отверз ученикам, и вслед за ними и нам, ум к уразумению Писания, Он открыл в то же время и природу нашего разума, способного, как некогда чрево Девы Марии, нести в себе ум Слова. Тайна Его «ума» и есть Он сам, который вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр. 13:8).

Вчера – в Евангелии, сегодня – в вере, во веки – как Судья, Спаситель, Премудрость, лежащая в основании всего тварного, и Любовь. Это открытие разума посылается и как подарок, и как задание всей жизни, требующее извлечения, раскапывания, ибо Слово всегда лежит глубже, чем мы видим, чем можем догадаться. Это раскапывание требует иногда не только навыка в такой работе, но и множества жертв. Столько ценных пород нашей души приходится выбрасывать, столько глубоких мыслей необходимо подвергать «феноменологической редукции», чтобы докопаться до их ядра. Но «многоценная жемчужина», упавшая на дно, стоит того. Ибо в ней Закон и Пророки, Отцы и свидетельства души. Приведу слова одного из самых великих учеников Христовых, преп. Максима Исповедника, который точнее, дерзновеннее говорит то, что и мне хотелось бы выразить: «Научившийся, наподобие патриархов, откапывать в себе (духовное) делание и созерцание колодезя ведения, обретает внутри (них) Христа – Источника Жизни. Премудрость нас призывает пить из него: Пий от своих сосудов и от твоих кладенцев источника (Притч. 5:15) – исполняющие это обретут сокровища Ее, сущие внутри нас» (преп. Максим Исповедник, «Гностические главы», Вторая Сотница, 40).

КТО Я

Время от времени мы ставим перед собой «основной вопрос философии»: кто же есть сей гражданин, поселившийся в моем теле и называющий себя я? Откуда берется это живое я-существо, искрящееся мыслями и страстями? Имеет ли оно местожительство и каков его адрес? И сама мысль не подобна ли золотой рыбке, служащей у кого-то на посылках, а разум не похож ли на слугу, отправленного в дорогу с неким зашифрованным предписанием? И действительно, не спрятан ли в нашем сознании шифр какой-то иной вести? И все дела наши, как овеществленные мысли, не выступают ли знаками чего-то иного?

ИНОЕ

Предположим, что радикально «иное» существует, что же оно такое? Вопрос, впрочем, не нов, на него уже дано немало ответов. Иное, изначальное, то, что рождает образы, смыслы, решения, бродящие и твердеющие внутри нас, – это, скажем, общество со всей его системой воздействий и принуждений. Социальная среда, впитываемая всеми порами, внедряется в нас бесцеремонно, хоть и не всегда слышно, наущением, рыком, голодом или лязгом дверей и затворов, отдает нам приказы, которые становятся нормами поведения или идеологическими схемами, управляющими нашим я.