Вызовы Тишайшего

Тишайший вслушался в тишь обители и расслышал одобрительные сочувственные вздохи – сквозняков ли, духов ли. Утвердившись в своей правоте всесильного русского государя, божьей волей поставленного на царский престол, Тишайший отточил свои своевременные мысли: «Еще одной важной причиной, повлиявшей на мое решение царя, стало присоединение к Москве территории Малой Руси, Украины, ранее находившейся под властью и юрисдикцией королевской Польши. Произошло это около четырех лет назад по решению казацкой Переяславской Рады. Поскольку в Киеве молились по греческим канонам, церковная реформа только помогла бы сближению двух братских народов. Кроме того, установление единых правил церковного богослужения на территории всей страны позволило бы стабилизировать непростую политическую ситуацию, доставшуюся в наследство от Смутного времени. Нельзя было допускать, чтобы каждый священник мог самостоятельно решать: по каким канонам совершать литургию. Это не способствовало единству Русской православной церкви, а значит, представляло угрозу для моей страны…»

Царь, приближаясь к церкви Рождества, где хранилась чудотворная икона святого Саввы, отлично понимал все последствия своего решения. Это было беспрецедентное для русской истории вмешательство светской власти в духовную жизнь народа. Тишайший стремился укрепить влияние Москвы на соседние страны. Тем самым глава Русского государства предопределил дальнейший путь развития страны, которая просто обязана был стать могущественной империей, объединившей многие народы под своей властью.

Уже войдя по своды церкви Рождества, Тишайший неожиданно вспомнил о самом высоком представлении о своей царской власти, «признавая на русском престоле себя наместником самого Бога на земле». При таком мнении государя о своей особе кто бы мог дерзнуть выступить с личной инициативой помимо царя в таком важном церковно-государственном деле, как реформа?

Почему-то он нелицеприятно вспомнил о Никоне, попытавшегося с первенством духовной власти над светской властью стать выше царя, – но ведь это безнадежное дело. У иконы святого Саввы Тишайший подумал перед молитвенным сосредоточением: «В начале церковных реформ я посчитал нужным и необходимым для укрепления государства спрятаться за Никона, чем и ввел многих в заблуждение своей мнимой непричастностью к церковным преобразованиям. Но после оставления Никоном патриаршей кафедры мне придется рассекретиться и поневоле взять на себя на какое-то время патриаршие обязанности, пока не будет выбран новый патриарх…

После истовой молитвы на коленях у иконы святого Саввы Тишайший привстал и обратился к духу чудотворца:

– Поддержи меня, Савва, дай мне знаменный знак Твоего Благословения Свыше на служение православному Отечеству…

Тишайший и не заметил, как слезы лились теплыми легкими ручьями из его глаз, только переспросил:

– Как мне быть, служа и укрепляя родное православное Отечеств после Смоленского вызова… – он хотел добавить: «И после неудачного шведского вызова», но почувствовал теплую ладонь на своем лбу и повторил то, что передалось ему мысленно. – Буду беречь Смоленск, как зеницу ока… Буду творить добро в новых русских землях Малой и Белой Руси… – И ещё: вдруг Тишайший почувствовал знаменный знак на лбу от Саввы, мол, не мучься неудачным «шведским вызовом», постарайся как-то облегчить судьбу раскольников-старообрядцев, ибо скоро те сжигать себя будут жертвенно, протестуя против троеперстия. – …Постараюсь, с божьей волей, быть успешным в новых вызовах Малой и Белой Руси, государства Русского…

Уезжая из своей любимой обители Тишайший, наслаждаясь красотой дороги и окрестных лесов и полей, размышлял, что негативное отношение к Никону, сложившееся у раскольников-старообрядцев во многом было связано с жесткостью его методов при реализации церковной реформы. С теми, кто не принял нововведений, сторонники патриарха не церемонились. Они насильно отбирали у людей церковные книги, иконы и другие святыни, если те чем-то не соответствовали греческому канону православия. Затем эти предметы культа прилюдно сжигались. У людей возникло чувство, что их веру уничтожают по приказу светских властей, а им навязывают другую религию. Раскололась не просто церковная паства, произошло глубинное разделение русского народа. Спасаясь от гонений, учиненных патриархом и руководством страны, старообрядцы бежали на окраины государства. Они стали придерживаться политики изоляционизма, считая всех остальных жертвами заблуждения. «Постараюсь смягчить нравы властителей и народные нравы, чтобы и вверху, и внизу не считали, что Царь Алексей Михайлович Тишайший есть главный виновник церковного Раскола на Руси. – думал царь. – Все, что от меня зависит, постараюсь сгладить и смягчить по возможность… Авось, удастся…»