Выстрел в лесу

Алпукас сразу почувствовал холодок в поведении Ромаса и корил за это себя. Но куда большую долю вины он взваливал на эту злюку, на Циле! Она как черная кошка пробежала между ними. И вскоре Алпукас увидел, к чему это привело.

Однажды, придя на обед, ребята застали в горнице Марцеле и дедушку. На столе перед ней лежала бумага, стояла чернильница-непроливашка; дед был сосредоточен и даже несколько торжествен.

Дети подошли поближе.

— Что вы делаете, дедусь? — заинтересовался Алпукас. Марцеле обернулась и ласково привлекла к себе Ромаса.

— Да вот отписываем маме. Тревожится, бедняжка.

Ромас посмотрел на развернутый листок и тотчас узнал прямой, четкий почерк матери.

Марцеле, перехватив его взгляд, хотела отвлечь внимание мальчика, но было поздно — Ромас успел прочесть письмо. Оно было коротенькое, короче всех предыдущих.

Дорогая сестра!

Ради бога, сообщи, умерли вы там все или случилось еще что-нибудь похуже? Я не получила от вас ни одной весточки. Ваши леса сводят меня с ума. Как подумаю о Ромасе, меня в дрожь бросает. Его может и бешеная собака укусить, и конь лягнуть, и бык забодать. Зачем только я его отпустила к вам?

Марцеле, умоляю тебя, напиши немедля.

Жду. Константина.

Получив такое послание, Марцеле тут же забросила все дела и, призвав на помощь деда, взялась сочинять ответ. Уже целая тетрадная страничка была исписана, а письму еще не видно конца.

Любезная сестра Константина!

Во первых строках привет тебе, сестра, от всех, от Ромукаса, сынка твоего, и от меня, и от всей моей семьи, и желаем тебе доброго здоровья. Мы живы и здоровы, работаем помаленьку, ни на что не жалуемся. Извини, сестра, что так долго не писали. Знаешь, деревня — не город, мы люди простые и не привыкли часто письма писать. А Ромукас здоровенький и веселый. Он тут подружился с Алпукасом нашим и с дедусем. Все очень довольны, что он сюда приехал. Ромукас поправился, щеки красные, и косточек уже не прощупаешь. Хороший мальчик, дай бог всем таких деток. Потому о нем, сестра, не заботься. Все мы здесь смотрим за ним и бережем от всего дурного. А что до волков, змей и бешеных собак, про которых ты пишешь, так у нас их нет, об этом не тревожься…

Дальше говорилось о делах и заботах семьи. Дедушка предложил написать об электростанции, о том, что осенью в избе загорится свет, что дети ходят на строительство. Марцеле сначала возражала, но потом дописала и от себя добавила, как идут работы, пожаловалась на сушь. Оставалось только пригласить двоюродную сестру в гости и передать поклоны от всей семьи.

Но, увидев Ромаса, Марцеле подумала, что он, вероятно, захочет что-нибудь сообщить матери, и спросила:

— А от тебя, Ромук, что написать?

Тот неожиданно выпалил:

— Напишите, что я хочу уехать отсюда!

Добрая женщина растерялась.

— Разве тебе тут плохо, сынок? Или надоело, по дому соскучился? — Она обняла его. — Ну посмотри на меня. Что с тобой?

Ромас вырывался и отводил глаза.

— Пусти, Марцелюшка, его, пусти, — вмешался дедусь. — Станет тебе такой большой мужчина обниматься! — Он решил все обратить в шутку.

Но Марцеле, охваченная чисто материнской нежностью, не понимала состояния Ромаса и все крепче прижимала к себе мальчика. Тогда он упрямо мотнул головой и вырвался из объятий тетки. Минуту он постоял посреди избы, чувствуя, что поступил не очень-то хорошо, и направился к Алпукасу, который, присев на край кровати, настороженно наблюдал за этой сценой. Ему тоже было не по себе. Теперь он прекрасно понимал, почему Ромас в последние дни стал таким, и это очень огорчало Алпукаса. Он всем сердцем привязался к товарищу и не хотел никому его уступать, хотя смутно чувствовал, что только одной его дружбы Ромасу недостаточно. Надо же было этой Циле совать нос в чужой огород! Алпукас затаил обиду и поклялся когда-нибудь жестоко отомстить девчонке. А пока надо спасать положение. Но как? Этого он не знал.