Выстрел в лесу

— Да ни к чему, сон, и всё.

— Нет, — спорит Алпукас, — каждый сон что-нибудь значит. Скажем, снится тебе драка — новость услышишь. Блох видеть — к деньгам, горох — к слезам.

— Э-э, бабушкины сказки! — отмахивается Ромас.

В щели сеновала пробиваются полоски солнечных лучей. Кажется, острые широкие мечи пронзили стены. Со двора доносится голос дедушки. Мальчики оглядываются — подушка примята. Значит, он пришел, спал с ними рядом и уже встал! Но ни один не говорит этого вслух. Заснули, не выдержали…

После завтрака ребята хотели расспросить старика о Зуйке, но никак не могли застать деда одного. Наконец Ромас и Алпукас поймали его возле колоды под навесом.

— Дедусь, о чем вчера рассказывал сержант?

— А о чем он должен был говорить? — с невинным видом спросил дед. — Ехал человек по своим делам и заглянул по дороге.

— Дедушка, а он у Зуйки был? — не отставали дети.

— Может, и был. Мало ли где он бывает. Разберись попробуй в его делах.

— А почему же не арестовали Зуйку?

— Да вы что! Как это можно взять да арестовать человека? С какой стати?

— Он оленя убил.

— Никого он не убивал! Болтаете невесть что!

— Как — не убивал! А сапоги? — закричали они.

Старик рассердился.

— «Сапоги, сапоги»! — ворчливо передразнил он. — По-вашему, на свете только и есть одна пара желтых сапог! Отправляйтесь-ка лучше куда шли, некогда мне с вами лясы точить.

И старик, медленно передвигая ноги, пошел прочь. Летним утром у него уйма всяких дел: корова, лошадь, овцы, надо нарезать травы, нарубить хворосту…

Так вот, значит, он какой, дедусь!.. И говорить не хочет. Все вокруг да около, понимай как знаешь. А они-то считали, что он хороший! Вот тебе и хороший! Остальные тоже не лучше. Еще сержант называется! Не хочешь при всех — отведи в сторонку, намекни: так, мол, и так, ребята, посмотрим, что будет дальше. А если не Зуйка, то кто же убил оленя? Тут какая-то тайна. Зря им ничего не говорят, они бы помогли. А может, еще скажут?.. Дедушка все-таки добрый, когда-нибудь возьмет да сам, безо всяких расспросов, расскажет. Кумпис тоже их два раза хвалил…

Так говорили Алпукас и Ромас по пути к электростанции, то осуждая, то вновь оправдывая старших.

А вот и стройка. Понемногу подходят колхозники. Проходит добрый час, пока все соберутся. Тогда и начинается работа: грохочут тачки, скрипят телеги, груженные кирпичом, щебнем, песком, стучат топоры, звенят пилы…

Серые груды камня высятся на берегу, но к ним больше не прикасаются. Так велел инженер. Плотина до половины насыпана, теперь нужно подождать; пусть пока журчит речушка. Когда все работы будут окончены, ее перекроют, и затопленная пойма превратится в озеро.

Дети помогают просеивать песок. Несколько мальчиков постарше подносят известь и бетон. Ромас с Алпукасом решили, что им тоже по силам носить бетон, даже отыскали носилки. Они не малыши, чтобы возиться все время с камнем и кирпичом. Но их турнули: еще, чего доброго, надорвутся. Мальчики рассердились. Уж такой сегодня невезучий день. Как началось с утра, так и идет.

Вдруг Ромаса бросило в жар. Нет, он ничего не заметил! Он только берет кирпич за кирпичом и не глядя укладывает в штабель. Как их много, этих кирпичей!..

Кажется, все дети видят, что творится с мальчиком, не сводят с него глаз. Ну и пусть. Улучив миг, он оглядывается. Нет, не ушли. Девочки щебечут, смеются, показывают что-то одна другой. И среди них — Циле. Она не смеется, она смотрит в сторону.

Руки Ромаса снова хватают кирпич за кирпичом.

Телега пустеет. Другой еще не видно. Алпукас подобрал какой-то камешек и показывает ребятам. Ромас незаметно заходит за штабель кирпича…

Девочки рассыпались кто куда. Вот она — стоит и чертит веточкой на песке. Кругом никого не видно, только девочка и песок.

— Циле! — окликает ее Ромас.

Девочка не вздрагивает, не пугается, только вскидывает большие глаза и снова опускает, продолжая чертить.

— Что ты здесь делаешь?

Циле молчит.

— Тебе отец ничего тогда не сказал, не ругал?

— Нет. А за что меня ругать? Я ничего плохого не сделала.

— А знаешь, мы с Алпукасом будем строить в лесу шалаш, — хвастается он. — И Рыжика возьмем и журавля. «Будет очень интересно. Придешь к нам?

— Алпукас меня даже от дома прогнал, — краснеет Циле. — «Что ты сюда ходишь? — говорит. — Только нам мешаешь. Еще раз придешь — вздую…»

— Вздует? За что?

— Не знаю.

Ромас стоит, закусив губу, нахмурив брови. Вот он какой, Алпукас!.. Вот на что намекал, когда они говорили о девочках. Стало быть, Алпукас не хочет, чтобы Ромас и Циле дружили. Какое ему дело? Ромас назло будет дружить.

— А ты все равно приходи, при мне он ничего не скажет. Пусть попробует!.. — воинственно заявляет мальчик.

Но она отказывается. Тогда ему в голову приходит другая мысль. Ромас торопливо шепчет что-то. Совсем неподалеку уже слышен веселый смех девочек. Циле улыбается и качает головой: «Нет!» Но он упорно что-то доказывает и все оглядывается по сторонам. Девочка колеблется. Голоса все громче, вот-вот покажутся подруги… и она торопливо бросает ему несколько слов…