Выбраковка

Валюшок сидел в «рабочей», положив ноги на гусевский стол, и пускал дым в потолок. Увидев своего ведущего не только без пулевого отверстия в голове, но даже и без наручников, он вскочил и кинулся к Гусеву через всю комнату:

— Ну, ты как?! А?!

— Поживу ещё, — скромно ответил Гусев. — Что-нибудь слышно про стрельбу на Петровке?

— Да кто ж мне скажет… Кстати, инструктор по стрелковому заходил, тебя искал.

— Странно. Мог бы и позвонить.

— Значит, не захотел.

Гусев прищурился и ткнул Валюшка кулаком в плечо.

— Дельная мысль, — сказал он. — У нашего Вильгельма Телля крысиное чутьё на пробоину в борту. Давай-ка, Лёха, перестрахуемся. С этого момента по радио — никакой лишней болтовни. Только строго по делу. А то ведь нас подслушать — задача простейшая, было бы желание. Ладно? Чем тут занимался без меня?

— Соболезнования принимал.

— Издеваешься? — не поверил Гусев.

— Ни в коем случае. Пол-отделения сбежалось. Данилов сказал — если что, в свою группу возьмёт. Бывает, мол.

— Значит, гады, хоронить меня собрались… — вздохнул Гусев и помрачнел.

— Вроде того, — согласился Валюшок, немного смутившись.

— Выбраковщики… — Гусев выглядел не на шутку расстроенным. — Трусы поганые. Было время, они этих министров пинками из кабинетов выпроваживали. А теперь, стоило одному нормальному человеку поставить козла на его законное место, сами расстрела ждут. Н-да, подгнило что-то в Датском королевстве. Вот поэтому и ворьё уцелевшее в город возвращается. Кто-то уже лохотронщиков на улице видел… А дальше что? Цыгане обратно через границу попрут?! Тьфу! Знаешь, был у нас такой народ — цыгане?

— Ну…

— Которым вроде как бог воровать разрешил?

— Ну…

— Вот они и воруют себе по-прежнему. Только уже не здесь. Как же их гнали отсюда, Лёха! Это просто была песня какая-то. Агентство всю страну на уши поставило. Создали цыганам такие невыносимые условия жизни, что их как ветром сдуло. Мелюзга сама разбежалась, а тех, у кого особняки были по полмиллиона долларов, за ушко да на каторгу. Понимаешь, Лёха, это ведь удивительно просто — выбить подчистую одну чётко обозначенную социальную группу. Идёшь в Останкино и говоришь населению: так и так, с послезавтрашнего дня объявляю цыган врагами народа. Потому что они, сволочи, мало того, что ворьё и попрошайки, так ещё и наркотой торговать навострились. А кто даст цыгану денег — тот, значит, не желает родине добра. И привет горячий.

— Да, так примерно и было, — согласился Валюшок. — Я помню.

— Ничего ты не помнишь. — Гусев помотал головой. — Потому что так на самом деле не было. Цыганская диаспора пустила в стране очень глубокие корни. И мы на одном только Киевском рынке забраковали пятерых ментов, которым местные цыганки дань платили. Явились туда с облавой — а эти гаврики, видишь ли, защитить решили своих подопечных от произвола АСБ. А в целом по стране…

— Ты мне что-то хочешь сказать?

— Наверное. У выбраковки нет таких корней, Лёха. И если завтра маразматика Литвинова заставят выступить по телевидению и объявить нас с тобой врагами народа… Увидишь, что будет.

Валюшок поёжился. Он уже привык верить Гусеву во всём, но сейчас его ведущий, кажется, хватил лишку.

— Что делать-то будем сегодня? — спросил Валюшок, стараясь вернуть мысли Гусева в нормальное русло.

— Пока ничего. Мне сейчас к шефу на доклад — это ещё полчаса минимум. Дальше не знаю. Надоело попусту по маршруту шляться. Может, к тому же Даниле на усиление попросимся. У него вроде бы перестрелка наклёвывается. Ты не против?

— Да я что…

— Вот именно — что?

— Что?

— Я спрашиваю — чего ты хочешь, суперагент Валюшок?

Валюшок очень комично свёл глаза к переносице.

— Пэ, не злись, — попросил он.

— Да я и не злюсь. Чёрт! — У Гусева вдруг неприятно задёргалась щека. — Решать надо, Лёха. Что-то надо решать.

— Ну и решай, — согласился Валюшок.

— А ты?

— А я — с тобой. Буду согласно инструкции держать ведущему спину.

Гусев сплюнул под ноги, резко повернулся и ушёл. Валюшок укоризненно посмотрел ему вслед.

— Ну? — спросил шеф. — Уходишь?

— Директор звонил?

— Представление на тебя пришло только что.

Гусев тяжело опустился в кресло и закурил. Шеф последовал его примеру. Вид у начальника отделения был так себе.

— А если я не уйду? — предположил Гусев.

— Ну и дурак.

— А всё-таки?

Шеф пыхтел сигаретой и глядел пустыми глазами куда-то Гусеву через плечо.

— П…ц нам, — сказал он после короткого размышления. — Не сегодня, так завтра. На х…й тебе здесь оставаться? Шальную пулю в голову захотел? Уходи, пока жив.

Гусев закряхтел и уселся прямее.

— Я не смогу никого забрать с собой, — пробормотал он. — Ни вас, ни кого-то ещё. Даже Лёшку моего и то не получится.

— Спасибо, что предложил, — хмыкнул шеф. — То-то я всё жду не дождусь, отчего это Гусев меня в головной офис не приглашает? В денщики к себе, любимому. В ординарцы.

— Хватит, — попросил Гусев.