Выбраковка

— Я буду стараться, — пообещал Валюшок не слишком уверенно. — Слушай, Пэ… Всё-таки я узнаю когда-нибудь, с кем именно работаю в паре? А?

— Да я сам толком не разобрался… — ответил Гусев и в очередной раз ушёл, бросив Валюшка на растерзание обстоятельствам и раздумьям.

Главврач КФН профессор Крумов наличие посторонних на своей территории не переносил. Особенно Мирза Мирзоевич зверел, когда эти посторонние носили оружие и просиживали штаны у дверей «номеров», охраняя вельможных пациентов. Будучи просто молодым, подающим надежды психиатром, Крумов уже на таких «посетителей» гавкал. А когда выбился в люди, здорово подлечил кое-кого из кремлёвских бонз и занял подобающее своим талантам место — нажал на все педали и добился-таки, что в корпусе воцарилась подобающая статусу заведения тишь и благодать. Теперь эти замашки горного князя играли Гусеву на руку — он был почти на сто процентов уверен, что палата Белова не охраняется. А сам-то Гусев для Мирзоевича чужим не был. Четверть века назад Крумов его фактически спас, вытянул осиротевшего и лишившегося половины лица мальчишку из такой депрессии, за которой могло последовать что угодно, в том числе и смерть.

— А вот и он! — обрадовался гостю Крумов. — Здорово, бычий х…й!

Это у профессора была такая манера приветствовать близких людей мужского пола.

— Он самый, — признал Гусев. — Ну, как поживает наша лучшая в мире карательная психиатрия?

— Если бы карательная, дорогой ты мой! Если бы…

— Васильич звонил вам?

— Звонил, дорогой мой, звонил… — Крумов выдвинул ящик стола и добыл оттуда пару стаканчиков и початую фляжку коньяка. Смотрел он в это время на Гусева, и тот почувствовал, как опытный взгляд будто бы сдирает с него шелуху в поисках малейшей патологии. Не обследовать людей профессор уже не мог. Это у него было машинальное.

— Тогда, может, потом выпьем? — предложил Гусев. — А? Вы уж простите, мне время дорого.

— А чего ты, собственно, от Димки хочешь? — спросил Крумов. — Может, я сам расскажу. Если честно, не стоит тебе к нему соваться. Я, конечно, понимаю, ты его спас и всё такое…

— А он это понимает? — вставил Гусев.

Крумов почесал синюю щетину на подбородке. Бриться ему приходилось два раза в день. Гусев как-то спросил профессора (тогда ещё просто доктора), что бы ему не отпустить бороду. А Крумов с тоскливой гордостью сообщил, что лезгины бороду не носят. Почему именно, он и сам, кажется, не знал.

— Ну… Скорее да, чем нет. Признаться — не признаётся, но суицид у него был ложный, это точно. И, в общем, ты его вытащил из весьма затруднительного положения.

— Вы даже не знаете, Мирза Мирзоевич, насколько оно было затруднительное.

— М-м? — Крумов поднял брови. — Даже так?

— Как именно — так? — прищурился Гусев.

— Ну…

— Был приказ на выбраковку.

— Тебе?! — поразился Крумов.

— Скорее всего, я оказался там случайно. И поверьте, я Димку выручил отнюдь не из-за общих детских воспоминаний. Мне просто стало интересно — к чему бы это?

— Ах ты, бычий х…й! — высказался Крумов. Скорее восхищённо, чем как-нибудь ещё.

— Что вы узнали насчёт его мотивов?

— То, что он врёт, — твёрдо заявил Крумов. — Та-ак…

— Личной охраны нет у него?

— Ха!

— Он вообще в состоянии разговаривать?

— В принципе.

— Понятно. Ну что, проводите меня?

— М-м…

— Мирза Мирзоевич, я сюда пришёл как частное лицо, а не как выбраковщик. И поэтому я вам могу сказать, что мне от Дмитрия нужно. Есть вероятность, что он узнал нечто очень важное. Страшно важное, понимаете? С перепугу обдолбался, сдурел окончательно и полез совершать подвиг — демонстративно кончать с собой.

— Я так и думал. А он мне всё, х…й бычий, про утрату жизненных ориентиров плёл… Слушай, Пашка, не ходи к нему.

— Давайте вместе.

— Х…й тебе. За государственную тайну знаешь что бывает?

— Да вы и так в подписках с ног до головы. Ладно, пойду один. Вы поймите — если мои предположения верны, я обязан выяснить, что именно ему известно. И как выбраковщик, и как просто человек. Возможно, это вплотную касается моей судьбы. А может, и вашей тоже. Со всей страной заодно. Поверьте, я без острой необходимости к вам не пришёл бы. У меня есть кое-какие подозрения, и Белов может их либо подтвердить, либо опровергнуть. Конечно, во втором случае я ему не особенно поверю, он же профессиональный лжец, но всё-таки…

— У тебя именно подозрения или?..

— Допустим, мне кое-кто кое на что тонко намекнул.

Профессор снова поскрёб щетину.

— Ладно, — сдался он. — Разбирайся. Человек и выбраковщик… Но смотри у меня, х…й бычий! Думай, как с ним говорить. Не дай бог он потом суициднет!

Роскошная двухкомнатная палата Белова действительно походила на гостиничный номер. Сам пациент валялся на кровати и делал вид, что спит. Даже когда Белов лежал, всё равно было заметно, какое у него солидное брюшко. В сорокалетних богатых мужчинах такое отношение к себе Гусева просто бесило, но он постарался не выпускать наружу эмоции.

— Привет, — сказал Гусев, стараясь, чтобы это прозвучало по возможности небрежно.

Белов лениво повернул голову и посмотрел на гостя. Без особого восторга посмотрел, но и не злобно.