Выбор сердца

— Свет, у тебя что, новый период в творчестве?

— В общем, да, — призналась девушка. — Это эскизы к декорациям спектакля. Смотри… — она разложила перед ним все наброски. — Ну как? Нравится?

— Хорошо. А как называться будет? Спектакль?

- “Озеро печали”… О большой настоящей любви.

— О любви — это хорошо. Нужно будет посмотреть.

— А тебе не интересно: кто мне дал эту работу?

— Интересно. Но я жду, что ты сама скажешь.

— Вот, считай, дождался. Кармелита! Она собирается ставить спектакль.

— Кармелита?

— Да. Я тоже сперва удивилась, но она так загорелась этой идеей. Я думаю, у нее все классно получится.

— Да. Интересно…

— Автор постановки — человек, конечно, капризный. Но я, как художник, могу замолвить за тебя словечко. Будешь моим почетным гостем.

— Спасибо, Света. Ноя… я вряд ли приду.

— Почему?

Максим развернул портрет Кармелиты и положил его перед Светой.

— Потому что я больше не хочу видеть Кармелиту. Никогда. На вот… держи.

Света наморщила лоб. Надо же — единственная ее удачная работа. И ту теперь отвергли.

— Обидно, Макс. По-моему, отличный портрет. А ты его возвращаешь.

— Портрет действительно отличный. Потому и принес.

— В смысле?

— Он мешает мне.

— Макс, не дури. Как портрет может мешать?

— Может. И очень сильно. Он разрастается на всю комнату. Куда ни гляну, везде Кармелита. А я не хочу, чтобы что-нибудь напоминало мне о ней.

Света посмотрела на портрет, задумалась.

— Слушай… Максим, тут такое дело, мне нужно тебе кое-что сказать.

— Что?

— В общем, так получилось, что Антон рассказал Кармелите о нашей с тобой ночной прогулке.

— Знаю.

— Что? Откуда, он что, и тебе уже похвастался? Что же за человек такой, а?! Интриганище!

— Да нет, мне Антон ничего не рассказывал, я говорил с Кармелитой.

— Да? Так вы все-таки встретились?! Отлично. Это я ей насоветовала… Но почему ты тогда возвращаешь портрет?

— Потому что она — невеста Миро, и я пожелал им счастья.

— И все?

— Нет, не все. Мыс ней говорили о тебе. Точнее — о нас с тобой.

— О нас? А… как это — о нас?

— Ну как? Вот так! Она считает, что наши с тобой отношения не просто дружеские, а, тьфу, черт, как это сказать… Более близкие, чем дружеские. Так, наверно, — смутился Максим.

— Вот так и сказала, да?

— Ну не так.

— А как?

— Светка, ну что ты меня мучаешь? Я же не диктофон. Она сказала, ну, что-то вроде… Что была бы рада, если бы у нас с тобой все было хорошо.

— Макс, да что за ерунда такая? Ну почему они оба, и Кармелита, и Антон, не могут поверить, что у нас с тобой ничего не было! Ну почему?!

— Я не знаю, — устало вздохнул Максим.

— Я тоже не знаю. Но мне на будущее интересно, вот как можно доказать людям, что вы с парнем — просто друзья?

— Ну их. Лучше уж мы были бы не просто друзьями.

— В каком смысле?

— А в таком. Тогда, по крайней мере, никому ничего не нужно было бы доказывать, — рассмеялся Максим, а вслед за ним — и Света.

И смех этот как-то сразу развеял напряжение, повисшее в воздухе.

Раздался телефонный звонок.

Все еще смеясь, Света взяла трубку:

— Алло. Ты? Да, привет. Слушай, а некоторые эскизы уже совсем готовы. Да, все доработала. Можешь зайти посмотреть, жду. Давай. До встречи.

Максим понял, кто звонил. И вновь возникла неловкая ситуация.

— А… А… А Кармелита сейчас придет посмотреть эскизы, — сказала Света.

— Я понял. Пока.

— Постой, Макс. Знаешь что? А я еще раз попробую убедить Кармелиту, что у нее нет поводов для ревности.

— Не нужно.

— Почему? Она мне поверит, у меня получится.

— Не надо, Света. Мы взрослые люди. Наши отношения — это наши с тобой отношения. И чем больше мы кому-то что-то объясняем, тем глупее выглядим.

— Ты думаешь?

— Уверен.

— Наверно, ты прав. Нет, точно — ты прав. Кармелита должна ценить и понимать, какой ты хороший друг. Для всех нас.

* * *

Баро не ел мяса, рыбы, не пил вина, не касался женщины. Старался думать только о хорошем. Сегодня — полнолуние. Он пойдет к семейному золоту. Сделает все, что нужно. И вернется. И вот уж тогда сыграет настоящую свадьбу с Земфирой.

Зарецкий подошел к зеркалу. Снял с себя золотые вещи: кольцо, браслет и даже цепочку, на которой висел крест, чтобы надеть его на простую бечевку. В комнату вошла Земфира. Увидела приготовления, удивилась.

— Ты что делаешь, Рамир?

— Готовлюсь к обряду. Ведь сегодня полнолуние. Помнишь, я говорил тебе.

— И потому ты снял с себя все золото?

— Да, конечно. Семейное золото, оставшееся от предков, не терпит никакого другого золота.

— Совсем-совсем?

— Ну, разве что крестики можно оставить. И то, только маленькие и освященные.

— Но почему?

— Это все украшения. Они тешат наше тщеславие. Украшают внешность, но загрязняют душу. А к тому золоту нужно идти с чистой душой, без мирской суеты.

— Я не думала, что это так строго. Рамир, а тебе не страшно одному, ночью, на кладбище?

— Не страшно, моя любимая. Там… там удивительно. В эту ночь я чувствую в себе такую силу, как будто все наши предки со мной.

Земфира перекрестилась:

— Ой, Рамир, я лучше пойду. Боюсь помешать тебе. А ты тут готовься.