Выбор

— Заходи, Гил.

Он внимательно посмотрел на Роберту, чуть усмехнувшись уголком рта.

— Надеюсь, все обошлось и вам лучше?

— Да, благодарю… Гилберт, — тихо произнесла, запнувшись на имени.

— Я могу вызвать сюда нашего врача и он вас осмотрит. Или он может приехать к вам домой позже. Хотите?

Роберта покачала головой.

— Спасибо, но… Не надо, Ольга уже меня смотрела и все в порядке.

Она вздохнула и посмотрела на него.

— Спасибо, Гилберт, что помогли нам.

Он наклонил голову, промолчав.

— Выздоравливайте поскорее и берегите себя, Роберта. Клайд, как сможешь…

Гилберт кивнул в сторону молодых людей и вышел. А я повернулся к Берте и пристально посмотрел ей в глаза.

— Что тут произошло?

Она положила ладонь на мое плечо, успокаивая.

— Ничего не произошло, любимый, не тревожься об этом, пожалуйста.

— Берт…

— Клайд, прошу тебя… Мне стало нехорошо и эти молодые люди помогли мне добраться до дивана.

Ольга села рядом с нами на стул и тоже сказала.

— Успокойся, держи себя в руках. Главное, что с ней все в порядке. Сейчас поедете домой.

— Ты с нами!

Берта схватила ее за руку, Ольга покачала головой, улыбнувшись.

— Мне надо вернуться на фабрику, много работы. Мы потом увидимся, хорошо?

Я не верю Берте. Что-то тут случилось, что вызвало этот приступ. Она их выгораживает, не хочет столкновения. Она боится.

— Берта, пожалуйста… Скажи правду.

Она с улыбкой качает головой.

— Милый, все хорошо. Они правда мне помогли, а тот высокий юноша даже куда-то побежал, и принес мне воду и нюхательную соль. И они позвонили на фабрику, когда я попросила тебя позвать.

Вздыхаю, ясно. Не скажет. Ольга понимающе смотрит на меня и чуть пожимает плечами. Хорошо.

— Берт, домой?

Она радостно кивает.

— Ты со мной останешься, не вернёшься на фабрику?

— Думаю, Гил позволит сегодня остаться дома, — отвечаю ей с улыбкой. — но прежде… Девочки, вы собирайтесь, я сейчас.

И улыбка исчезла с моего лица, когда я вышел из-за ширмы и направился к Джил, Нине и Трейси. Увидел, как напряжены их лица, Трейси шагнул навстречу, закрывая сестру. Гилберт не шелохнулся, но глаза его очень внимательно следят за мной. Нина и Джил… В глазах Джил смятение и при этом какой-то вызов. Они ждут. Ждут моей реакции на то, что сказала мне Роберта. Останавливаюсь в двух шагах от них и несколько мгновений мы смотрим друг на друга. Кто? Джил или Нина? Не Трейси, это точно. Он-то и погнал Джил звонить, пока старался помочь Берте… Нина или Джил? Берта не скажет. Нина отступила в сторону, явно желая показать, что происходящее ее не касается. Джил смотрит на меня, в глазах нарастает растерянность, но губы упрямо сжаты, стоит прямо и ждёт, что я скажу или сделаю. Она готова.

И я делаю шаг вперёд.

Часть

Окна этого небольшого кабинета почти всегда закрыты плотными занавесками, он привык работать в тишине, при свете настольной лампы. Так ему было легче сосредоточиться, так он находил самые оптимальные решения. Так он выигрывал. Так он завоевал свое нынешнее прочное положение. Тишина, мягкий свет лампы, ряды книг вдоль стен. Аналитический ум. Он вздохнул, посмотрев на тихо сидящую напротив него девушку. Она отвела взгляд, посмотрев на книги, в закрытое занавеской окно, снова на строгое лицо отца. На стол, где лежит развернутый свежий номер «Ликург ревью». Наклонилась вперёд и взяла со стола тяжелое пресс-папье в виде вырезанного из куска каррарского мрамора медвежонка. Небольшая, но увесистая вещица, плотно улеглась в ладонь, успокоила и придала уверенности. Уверенность… Это то, чего ей так не хватает сейчас. Привычной уверенности. Ее немного угловатое смуглое лицо омрачила тень, молчание отца ощутимо давило.

— Почему ты молчишь, отец?

Дуглас Трамбал откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на дочь.

— Какого ответа ты ждёшь от меня, Джил? К кому ты пришла сейчас? К отцу? К адвокату?

Она тяжело вздохнула и пожала плечами, ничего не ответив. Ее отец обвел рукой полки, покрывающие стены до потолка, сотни аккуратно расставленных томов.

— Здесь, в этих книгах, в тысячах строк законов, статей и параграфов ты не найдешь ничего, прямо осуждающего тебя, дочь.

Джил Трамбал вздрогнула от этих слов. Ничего? Видит Бог, ей было бы легче, если бы отец сейчас снял с полки какой-нибудь тяжёлый кодекс и пальцем указал — вот этот закон нарушен. Вот это — наказание за преступление. И все. Проступок — и его искупление. А сейчас… Выходит, что нет проступка и нет искупления. Но почему она не находит себе места? Почему чувствует вину? Почему сидит сейчас здесь, а не поехала с Ниной на очередную вечеринку? Они поссорились. Пусть. Отец пристально посмотрел на Джил, покачав головой.

— Ты осудила себя сама, и я рад этому. Значит, ты выросла человеком и я хорошо тебя воспитал.

Она сжала в пальцах мраморного медвежонка, чтобы он помог ей, придал сил, как когда-то, в детстве. Джил любила играть с ним в кабинете отца, тихо сидя в углу и глядя, как он работает.

— Что мне теперь делать, отец?

Он улыбнулся, пожав плечами.

— Сама решай, ты у меня взрослая девушка. И сейчас ты доказала это. Ты поступишь правильно. Иди.