Вторжение, которого не было

С другой стороны, английский национальный характер, так полно воплотившийся в личности главы правительства Черчилля, препятствовал тому, чтобы Англия в той фазе войны серьезно искала тогда — да и позже — разумного конструктивного согла­шения. Приходится удивляться упорству англичан, при всех об­стоятельствах решивших продолжать начатую борьбу, как бы ни угрожающе иногда было их положение. К этому нужно еще доба­вить, что это ожесточение, “непреклонная ненависть” к Гитлеру и его режиму (у некоторых политиков и по отношению к прус­ской Германии) притупили способность распознать еще более грозную опасность, которая создалась в Европе в лице Советского Союза. Очевидно также, что английская политика находилась в плену традиционных соображений о “европейском равновесии” (ради восстановления которого Англия в конце концов и вступи­ла в войну), которые предполагали свержение ставшего слишком могущественным государства на континенте. Закрывали глаза на то, что в изменившемся мире надо было восстанавливать “миро­вое равновесие” ввиду того, что Советский Союз стал большой силой, и ввиду той опасности, которую представляла для Европы эта страна, преданная идее мировой революции.

К тому же глава английского правительства Черчилль был слиш­ком воинственным. Это был человек, который думал исключи­тельно о войне и желанной победе и смотрел на политическое будущее через призму этих военных целей. Только спустя не­сколько лет, когда Советы подошли уже к Балканам — этому нервному узлу Великобритании, Черчилль распознал таившуюся здесь опасность. Но в то время он ничего не мог сделать, имея союзниками Рузвельта и Сталина. Сначала он верил в силы своего народа и в то, что США в конце концов будут вести войну во главе со своим президентом на стороне Англии. Но как мало в то время была готова к этому основная масса американского народа при всей его антипатии к Гитлеру!

Скрытая угроза, которая исходила для Германии от Советско­го Союза, не могла, конечно, укрыться от взгляда такого человека, [317] как Черчилль. Что касается войны, то он рассматривал ее как надежду для Англии. Напротив, мысль о соглашении с Германией не привлекала его, так как после подобного соглашения с боль­шой вероятностью последовала бы в ближайшее время борьба между обоими тоталитарными государствами. Хотя здравое взве­шивание сильных и слабых сторон обоих государств не позволяло с уверенностью ожидать полной победы одного из них, можно было надеяться на то, что они оба свяжут себя такой войной на долгое время, а это приведет к их взаимному ослаблению. Такая ситуация неизбежно приведет к тому, что обе англосаксонские державы получат роль мировых судей. Возможно также, что вой­на между обоими тоталитарными государствами приведет к гибе­ли их режимов.

Во времена диктатур, идеологий, “крестовых походов”, взвин­чивания масс народа безудержной пропагандой, слово “Разум” нигде, к сожалению, не пишется с большой буквы. Так в ущерб обоим народам и к несчастью Европы получилось, что обе сторо­ны избрали путь решения спора между Англией и Германией с помощью оружия.

Вопрос “Что же теперь?”, который встал перед немецким Главным командованием после окончания войны с Францией, был решен, следовательно, в пользу продолжения войны против Анг­лии. Но тот факт, что по изложенным мною причинам у Герма­нии не было никакого плана войны, который предусматривал бы продолжение военных действий после кампании во Франции, должен был привести к тяжелым последствиям. После того как Гитлер принял план (но не решение) повергнуть Англию в ре­зультате вторжения, не было сделано никаких практических при­готовлений для решения этой задачи. Результатом было то, что мы упустили лучший шанс — немедленно использовать слабость Англии. Предпринятые теперь для наступления меры заняли много времени, так что удача высадки была сомнительной уже из-за одних метеорологических условий.

Этот последний факт наряду с другими, о которых я еще буду говорить, дал Гитлеру повод или предлог, отказавшись от вторже­ния, вообще отвернуться от Англии, чтобы затем выступить про­тив Советского Союза. Результаты известны.

Прежде чем говорить о причинах этой решающей перемены фронта, я остановлюсь на возможностях, которые бы возникли в [318] том случае; если бы Гитлер был готов вести войну с Англией до последнего.

Здесь были возможны три пути. Первый путь — попытка поставить Англию на колени путем блокады ее морских ком­муникаций. Германия имела для этого благоприятные предпо­сылки, поскольку она теперь владела побережьем Норвегии, Голландии, Бельгии и Франции в качестве баз для авиации и подводных лодок.

Менее благоприятно было положение с необходимыми для этого средствами борьбы.