Второй Фаэтон: восемь часов до смерти

В одном из докладов Чатурведи привёл убедительные расчёты и доводы в пользу того, что при произошедшей перестройке глобальных мантийных потоков смещение центра тяжести Земли, а с нею – и оси вращения, неминуемо. Он показал, что это окажет гравитационное воздействие на все объекты, обращающиеся вокруг Земли по низким орбитам. Большинство их ожидает катастрофа. В этой обстановке, подчеркнул он, орбитальные станции не смогут быть убежищем для той части человечества, которой надлежит спастись от катастрофы, ожидающей Землю. Необходимо создание колоний на других небесных телах.

Его коллега, математик Вайнштейн, слушал этот доклад со странным выражением лица, но не проронил ни слова. Надо отметить, что учёные, играя в конспирацию, не уделили должного внимания контрразведывательной деятельности. Что ж поделать – в таких играх настоящие учёные всегда остаются дилетантами.

Через несколько недель после этого доклада правительство объявило об официальном создании колонии на Луне и начале отбора туда «лучших людей», призванных продолжить род человеческий в том случае, если он погибнет на Земле. Первой партией на Луну, вместе со строительными материалами и роботами, отправляются инженеры. Следующей очередью туда должна была вылететь рабочая группа Мирового правительства.

Итак, всё шло своим чередом. Программисты Бюро вроде установили контакт с какой-то повстанческой группировкой, но об этом они говорили только с Хокинсом. А в один из дней, показавшийся поначалу светлым и радостным, все каналы телевидения сообщили о прибытии на Луну всего Верховного Приората в полном составе. Освобождение?

Вся та часть человечества, которая теснилась в так называемых оплотах цивилизации, пребывала в смущении. Никто не знал, как себя вести. Однако было похоже, что правительство даже с Луны не теряло контроля над ситуацией. Интернет повстанцев сообщал о бунтах в нескольких мегаполисах, подчинявшихся Мировому правительству, быстро, однако, подавляемых войсками.

Члены Бюро уже открыто обсуждали эти новости. Уже никто не таился, что пользуется запрещёнными источниками информации – настолько всех взбудоражили последние новости.

В этот момент в здание Бюро неожиданно явился Бруно Вайнштейн с автоматом в руках и в сопровождении нескольких десятков вооружённых солдат, наведших своё оружие на остальных учёных.

– Всем сидеть на своих местах! – прокричал он. – За попытку встать – расстрел на месте! Мне поручено обеспечить выполнение Бюро своих задач и его повиновения правительству любой ценой. Ясно вам, коллеги?! Любой ценой, включая вашу ликвидацию! А теперь я с интересом послушаю, – сказал он, садясь и держа автомат перед собой, – как вы собирались предать Великого Предиктора и перейти на сторону мятежников. Выкладывайте всё, господа, если хотите жить.

Появление карателей, призванных в зародыше подавить всякую попытку неповиновения, было неожиданным для учёных, прекрасно понимавших связь между собой изучаемых ими природных явлений, но хронически неспособных осознать связь между своими поступками и реакцией на них окружающих. Эта неспособность понять, что не все могут быть согласны с ними в том, чтó считать общественным благом, а некоторые могут даже полагать за благо нечто прямо противоположное, и уж во всяком случае, ни для кого та или иная трактовка блага не является само собою разумеющейся, неоднократно губило многие благородные начинания интеллигентов. В разных странах и в любые времена.

– Я знаю, что не все из вас, господа, участвовали в заговоре, – продолжил Вайнштейн, выдержав паузу, во время которой насладился своим торжеством и испугом своих коллег. – Мои слова относятся, прежде всего, к нашему многоуважаемому директору мистеру Хокинсу, к его не менее уважаемому заместителю и нашему фактическому научному руководителю мистеру Любарскому, к мистеру Вальдеку, к мистеру Чатурведи, а также к нашим господам программистам. Хотя последние, возможно, были вовлечены в заговор обманом. Остальные, дав подписку о лояльности, смогут спокойно продолжать работать. Поименованные же мною господа смогут сохранить свои жизни, только во всём признавшись. Учтите, мне дан приказ вас ликвидировать, если вы будете молчать.

Любарский пристально вгляделся в лицо коллеги, который никогда не вызывал в нём симпатии и уже давно – доверия. Умное бесстрастное лицо, холодный взгляд. Блестящий математический ум, у которого нет ничего, кроме чистого разума. Да, такой ликвидирует без всяких сомнений и выполнит любой приказ, если убедит самого себя в его рациональности.

– Впрочем, я не стану убивать вас сразу, а дам вам время подумать, – проговорил Вайнштейн, снова выждав небольшую паузу. – Вы сейчас в шоке, это естественно. Если вы будете молчать, у вас до смерти…, – он посмотрел на часы, – ещё восемь часов. Эти восемь часов вы проведёте в одиночных камерах, причём никто из вас не будет знать, признался ли кто-то другой в чём-то или нет. Мне поручено доставить вас туда.

– Так ведь ты убьёшь нас даже в случае признания, – тихо сказал Любарский, – в любом случае.