Второй Фаэтон: восемь часов до смерти

«Директор сказал, что вызовет нас троих к себе, как только позволят обстоятельства».

– Было весьма ожидаемо, – произнёс Вальдек, как будто речь и вправду шла о каких-то расчётах, и снова отправился к Чатурведи. Через минуту он принёс от него ответ:

«Жду приглашения».

Любарский спрятал листок у себя в кармане.

– Учту, – произнёс он так, чтобы все слышали. – Видимо, я и в самом деле ошибся в расчётах. Математик меня поправил.

Кажется, никто из коллег и бровью не повёл на всю эту интермедию.

«К каким, однако, примитивным ученическим уловкам приходится прибегать, когда имеешь дело с теми, кто пытается контролировать каждый твой шаг и каждое твоё слово, – подумал Любарский. – Но, что интересно, кажется, они, уловки, проходят. Те, контролёры, обращают всё внимание на сферы высоких технологий и упускают из виду допотопные способы общения и конспирации».

На следующий день телевидение показало результаты «ударов возмездия» по базам и поселениям «варваров», посмевших напасть на объект поблизости от города, где располагалась резиденция самого Великого Предиктора. Ещё через день мощные водомёты смыли с улиц Форт-Нокса радиоактивную пыль, и жителям разрешили свободно выходить на улицы. Хокинс, не таясь, по мобильной связи пригласил к себе нескольких коллег на товарищеский ужин и небольшое рабочее совещание. Когда Любарский, Вальдек и Чатурведи пришли к Хокинсу, у того уже были оба программиста из первого состава их коллектива – Белосельцев и Чан. По поведению директора было ясно, что их пригласили с той же целью.

После двадцати минут чаепития и формального разговора ни о чём Хокинс предложил коллегам прогуляться. Все средства мобильной связи оставили у него дома.

На улице было весьма шумно. Туда-сюда сновали бронетранспортёры и грузовики, некоторые с вооружёнными солдатами, проползали гусеничные самоходные гаубицы, производя едва переносимый грохот. Идеальная обстановка для тех, кто не хочет быть подслушанным.

– Я так понимаю, коллеги, – начал Хокинс, – что вас интересует возможность установления контактов с крупным партизанским формированием, борющимся против правительства, а также, сохранил ли я непосредственные контакты со своим прежним начальством, оказавшимся сейчас на стороне партизан. Я не имею регулярных контактов такого рода, однако можно попытаться их установить. Собственно, поэтому я и пригласил на совещание мистера Чана и мистера Белосельцева. Мы нуждаемся в принципиальном расширении наших технических возможностей связи, причём так, чтобы это не вызвало никаких подозрений ни у наших начальников, ни у наших соглядатаев, вроде мистера Вайнштейна. При этом я полагаю, что он не один «пасёт» нас в Бюро, но кто ещё ему в этом помогает, я этого выяснить не смог, так что надо быть предельно осторожными. Почему я всё-таки рискнул? Да потому что мне, как и вам, чертовски надоел этот маккартизм¹²³.

– Правительство явно хочет смыться с Земли на орбиту или на Луну, спасая несколько тысяч избранных из мировой элиты и оставляя всё человечество на произвол судьбы, – продолжал Хокинс. – Мистер Чатурведи считает, что это нам на руку, так как ослабит контроль правительства над планетой. И тогда можно будет заняться спасением человечества без помех. Но для этого нужно изолировать правительство в космосе, чтобы оно уже не могло ни на что тут повлиять. Для этого нам тоже будет нужно активное воздействие на его средства связи. Мистер Чатурведи полагает, что пусть это произойдёт поскорее, я вас правильно понимаю? Но тут есть нюанс. Сейчас мы не имеем возможностей предотвратить усиление парникового эффекта в глобальном масштабе. Такие технические возможности есть только у правительства. К счастью, и оно пока не может отбыть в космос. Поэтому оно будет вынуждено в ближайшие полгода провести соответствующие мероприятия по воздействию на климат. К этому мы его и должны побуждать прежде всего.

Обговорили общую стратегию докладов и технические детали. Затем, подытоживая встречу, Хокинс произнёс: