Второе Основание

— Есть и прямые доказательства, Чанис. Не так уж все это и трудно. Я говорил вам, что в умы моих людей вмешивались. Человек, который этим занимался, должен быть, во-первых, необращенным и, во-вторых, находиться близко к центру событий. Это довольно широкие требования для поиска, но не безнадежные. Вы слишком преуспевали, Чанис. Вы слишком нравились людям. Вы слишком хорошо со всеми ладили. Я думал…

А затем я пригласил вас, предложил возглавить экспедицию, и это вас не ошеломило. Я наблюдал за вашими эмоциями. Вы приняли мое предложение как должное, оно вас даже не обеспокоило. Тут вы переиграли, Чанис. Ни один человек, даже очень компетентный, не смог бы удержаться хотя бы от малейшего чувства неуверенности при таком предложении.

Так как ваш мозг не отразил этого чувства, то либо вы были крайне глупы, либо могли контролировать его.

Проверить это мне было довольно просто. В момент вашего расслабления я захватил ваш мозг, заполнил его на мгновение печалью, затем убрал эту эмоцию. Вы обозлились, причем с таким искусством, что я мог бы поклясться, что это — естественная реакция, если бы не то, что произошло вначале: когда я захватил ваши эмоции, какое-то мгновение, сотую долю мгновения, прежде чем вы спохватились, ваш мозг сопротивлялся. Это было все, что мне нужно было знать.

Никто не может сопротивляться мне, даже на крошечное мгновение, если его ментальные способности уступают моим.

— Ну хорошо. А что дальше? — в голосе Чаниса чувствовалась горечь.

— А дальше — вы умрете. Как человек из Второго Основания. Это просто необходимо, и надеюсь, что вы это понимаете.

И вновь Чанис глядел прямо в дуло бластера. Бластера, который теперь направлялся не Притчером, с которым можно было сделать все, что угодно, а человеком зрелым, способным противостоять любым ментальным атакам так же, как он, или даже лучше, чем он.

И времени оставалось мало.

То, что последовало за этим, трудно описать человеку, обладающими нормальными чувствами и не представляющему, что такое эмоциональный контроль.

Важно то, что Чанис предпринял в тот ничтожно малый отрезок времени, когда палец Мула уже начал нажимать на спуск.

Эмоция Мула была совершенно определенной, ее не затуманивали никакие колебания. Если бы впоследствии Чанису пришло бы на ум высчитать время, прошедшее с желания Мула стрелять до высвобождения других энергий, то он бы понял, что избежал смерти, успев все сделать за одну пятую секунды.

И этого едва хватило.

То, что ощутил Мул за тот же крохотный отрезок времена, было эмоциональным потенциалом мозга Чаниса, который внезапно возрос, рванулся в сторону, в обход его собственного мозга. Одновременно поток страшной, неслыханной ненависти, который обрушился на него с абсолютно неожиданного направления.

И именно этот новый эмоциональный элемент удержал его палец от окончательного движения. Ничто другое не могло бы помешать ему… но тут пришло полное понимание новой ситуации.

Это был треугольник, причем выглядел он куда драматичнее, чем это могло бы показаться стороннему наблюдателю.

Вот стоял Мул с пальцем на спуске, напряженно глядя на Чаниса. Вот стоял Чанис, не менее напряженный, еще не веря в то, что можно свободно дышать. И вот сидел Притчер, конвульсивно дергаясь в своем кресле, напрягая каждый мускул так, что было чуть ли не было слышно, как он трещал, испытывая одно единственное горячее желание — броситься вперед, с перекошенным лицом, наконец-то скинувшим свое деревянное выражение и превратившимся в ужасную, смертельную маску дикой ненависти, а взгляд его был бешенным, и глаза неотрывно смотрели на Мула.

Чанис и Мул перекинулись всего лишь несколькими словами… Но эти несколько слов раскрыли тот эмоциональный поток, который всегда остается способом взаимопонимания с такими, как они. Для нас необходимо перевести это на более понятный язык.

— Вы между двух огней, Первый Гражданин, — напряженно сказал Чанис.

— Вы не можете контролировать два мозга одновременно, когда один из них — мой. Выбирайте. Притчер свободен сейчас от вашего Обращения. Я снял блоки. Он — прежний Притчер, который считает, что вы враг всего, что свободно, свято и справедливо, и кроме того — он сейчас понимает, на что вы обрекали его эти пять лет. Сейчас я сдерживаю его, подавляя волю, но если вы меня убьете, связь нарушится, и прежде, чем вы успеете выстрелить еще раз иди вернуть свой контроль над ним, он убьет вас.

Было совершенно очевидно, что Мул ясно понимает все это. Он не пошевелился.

Чанис продолжал:

— Если же вы попытаетесь взять его под свой контроль сейчас или убить его, или еще что-нибудь в этом роде, вам уже никогда не удастся остановить меня.

Мул остался недвижим. Только легкий вздох подтвердил слова Чаииса.

— Итак, — сказал Чанис, — бросьте свой бластер, и сыграем на равных, и тогда можете забирать своего Притчера назад.

— Я ошибся, сказал Мул в конце концов. — Следовало встретиться с вами один на один. Я приобрел себе второго врага. Что ж, за за ошибки надо платить.