Вторая жизнь Мириэль Уэст

Мириэль шла по изрытой колеями Ривер-роуд всю ночь. Туфли натерли ей пятки до волдырей, а пальцы ног онемели. Дамба выходила на одну сторону дороги; лес и сельскохозяйственные угодья примыкали к другой. Она помнила слова Фрэнка во время их охоты на лягушек, что в этих краях нет пантер и что аллигаторы не лазают по деревьям, и тем не менее подпрыгивала от каждой сломанной ветки и шороха листьев.

Незадолго до рассвета по дороге прогрохотал старый «хольсман», тот самый, который она помнила с детства, когда автомобили еще были редкостью и казались чудом. Фонарь, прикрепленный спереди, ослепил ее, а пыль, поднятая его огромными, как на повозке, колесами, осела у нее в ноздрях. Он дернулся и остановился рядом с ней. Водитель сказал что-то с сильным акцентом, что прозвучало как предложение подвезти.

– Я направляюсь в Новый Орлеан, – проговорила она.

Водитель, пожилой мужчина с длинной густой бородой, вышедшей из моды еще в прошлом веке, наклонился к ней.

– Залезай в берлогу, – кивнул он. Или, по крайней мере, так ей удалось перевести его фразу.

Небо только-только начало светлеть, меняясь от черного до голубовато-серого. Если бы этот человек хотел причинить ей боль, здесь, у черта на куличках, у него не возникло бы никаких проблем. Но у нее не было времени, чтобы тратить его впустую на раздумья.

– Спасибо, – сказала она, хватаясь за протянутую руку.

Двигатель закряхтел, и автомобиль задребезжал. Потрескавшееся кожаное сиденье зацепило ей чулки. Если бы это была гонка, Мириэль поставила бы свои деньги на старомодную повозку, запряженную лошадью, которая скорее всего без труда обошла бы эту уставшую машину. Но ехать все же было лучше, чем идти пешком.

Они прибыли на станцию в Новом Орлеане в середине утра. Сутолока и шум заставили ее сердце учащенно биться. Ручка ее саквояжа была скользкой от пота. Она сказала себе, что это просто страх быть пойманной, но в глубине души она знала, что Карвилл, с его сельской тишиной, ароматами земли и спокойными вечерами, сделали ее, когда-то городскую до мозга костей девушку, более чувствительной к этой суете.

Очередь к билетной кассе змеилась через весь вестибюль. Мириэль заняла свое место в конце, каждые несколько минут бросая взгляд на большие часы на дальней стене, наблюдая, как их длинные металлические стрелки приближаются к одиннадцати.

Под часами располагался ряд телефонных будок, куда ее водил Фрэнк. Ее желудок скрутило при мысли о той ночи. Как он был добр! Рискуя провести месяц в тюрьме, сделал все, чтобы она могла позвонить домой. Его прощальные слова в столовой врезались ей в память. «Беспокойся о себе. В конце концов, это у тебя отлично получается». Но Мириэль шла всю ночь пешком и просила совершенно незнакомого человека подвезти ее автостопом, не потому что беспокоилась о себе. Хелен была больна и нуждалась в ней. Где в этом эгоизм?

Дома она примет все меры предосторожности. Будет тщательно мыть руки, кипятить посуду, протирать предметы дезинфицирующим средством. Никто из сотрудников Карвилла не заразился этой болезнью. Ни один – за тридцать четыре года. Она нашла бы врача или фармацевта, которые помогли бы достать капсулы чаульмугры. Как только Хелен поправится, их жизнь наконец сможет вернуться в нормальное русло.

Но что, если департамент здравоохранения найдет ее? Или кто-то из врачей или медсестер в Главном управлении округа узнает ее? Несмотря на сотни тысяч жителей, Лос-Анджелес оказался не таким большим городом для супруги кинозвезды. Мириэль могла позаботиться о том, чтобы не распространять болезнь – в конце концов, она была лишь слабо заразной, – но она ничего не могла бы сделать с остракизмом.

Стрелки на часах приближались к полудню, когда она наконец добралась до билетной кассы.

– Пункт назначения? – уточнил клерк.

Мириэль колебалась.

– Лос-Анджелес. Первым классом.

Когда кассир назвала ей цену, Мириэль открыла сумочку и полезла внутрь за деньгами. Ее пальцы коснулись тонкой серебряной цепочки с медалью Святого Христофора. Она предположила, что этот знак был молчаливым благословением сестры Верены на путешествие Мириэль домой. Но за минуту до того, как вручить Мириэль медаль, она прочитала ей лекцию о стыде и позоре. Что она говорила о своем сыне? Что отпустить его было единственным подарком, который она могла ему сделать.

Кассир повторил цену, но Мириэль просто застыла, как манекен в витрине магазина.

«Мы не можем изменить прошлое, – сказала сестра Верена. – Но мы можем жить настоящим».

В то время Мириэль показалось, что она говорит о болезни Хелен. Побуждая Мириэль отправиться к дочери. Но что, если она имела в виду другое?

– Вы собираетесь покупать этот билет или нет, мэм? – спросил клерк.

Мириэль до безумия хотелось отдать деньги и уехать в Калифорнию. Она отдала бы свое сердце, все еще бьющееся в ее ладони, если бы это означало снова увидеть своих девочек. Однако она покачала головой и вышла из очереди.