Вторая жизнь Мириэль Уэст

Она взяла конверт и начала открывать его, прежде чем поняла, что он адресован Айрин.

– Это для тебя.

– Класс! – воскликнула Айрин, хватая письмо и надевая свои очки. – Это от моего сына. Держу пари, что фермерский дом наконец-то готов. – Она прижала конверт к груди и встала. – Ты не против сама закончить с крыльями?

Сердце Мириэль сжалось от зависти.

– Дети будут не очень рады, если они окажутся совсем кривобокими. – Она выдавила из себя улыбку. – Иди, читай свое письмо.

Глава 50

Рассвет на Марди Гра выдался сырым и холодным. Но плохая погода не ослабила возбуждения в колонии. Даже Мириэль почувствовала, как ее охватило веселье. Перед парадом она помогла Жанне и другим детям надеть костюмы. Как только все крылья были выпрямлены, жала и усики надежно закреплены, дети поспешили со своей платформой присоединиться к другим участникам парада, в то время как Мириэль и ее соседи по дому столпились на крыльце, ожидая процессии.

Она услышала шум еще до того, как толпа появилась в поле зрения – трубы, барабаны и трещотки. Велосипедные гудки и топот ног. Невнятное бормотание нот, отчетливо напоминавшее губную гармошку Жанны.

Затем из-за угла чуть ниже по дорожке вывернул возглавляющий шествие. Несколько жителей с украшенными ленточками велосипедами и инвалидными колясками ехали в первых рядах процессии, в которой буйствовали зеленый, золотой и фиолетовый цвета. Музыканты следовали за ними, возвещая о мешанине импровизированных платформ.

Мириэль и ее соседи по дому приветствовали их, когда они проходили мимо. Мексиканский клуб соорудил платформу в виде пиньяты из пестро раскрашенного папье-маше и ржавой тачки. Затем появился пиратский корабль, построенный шестнадцатым домом, с белыми парусами и флагом с «Веселым Роджером». Всего было восемь платформ и по меньшей мере две дюжины жителей, которые маршировали со своими инструментами и велосипедами. Возможно, Мириэль была необъективна, однако ей больше всего понравился улей и дети в костюмах пчел с кривыми крыльями.

После того как последняя платформа исчезла из виду, Мириэль и ее соседи по дому поспешили внутрь, чтобы переодеться для вечеринки.

Она привезла с собой из Калифорнии четыре вечерних платья. На самом деле четыре оказалось слишком много. Теперь, глядя на них, она попыталась вспомнить, о чем думала, когда просила Чарли упаковать их. Она, конечно, не предполагала этого – парада, музыки и вечеринки. Ветхое и вонючее – вот что думала она тогда об этом месте.

Она выбрала мятно-зеленое платье из шелкового жоржета, расшитое бисером. У него был облегающий лиф и V-образный вырез, задрапированный шелком телесного цвета. Зубчатый пояс свисал на уровне бедер поверх прямой юбки.

Надевая платье, она уловила запах нафталиновых шариков. Но кроме него еще кое-что. Она поднесла воротник к носу. Духи. Сигарный дым. Дом.

Возможно, она все-таки не готова пойти на танцы. Она начала было раздеваться, и тут в дверях появилась Айрин.

– У-у-у-у, – сказала она, – какая миленькая вещица.

Мириэль провела руками по мерцающему шелку.

– Это слишком для сегодняшнего вечера, я просто собиралась…

– Нет, оставь именно его. Ты прекрасно выглядишь. – Айрин вошла в комнату и расправила шов платья. – Вот так.

– Ты тоже прекрасно выглядишь, – ответила Мириэль, восхищаясь платьем Айрин из голубого шифона. – Где ты его взяла?

– В каталоге Сирса и Робака. Тебе нравится? Оно стоило мне половины месячной зарплаты. Я купила его, чтобы надеть в тот день, когда поеду домой, но… – Ее голос сорвался, а глаза в свете лампы над головой показались остекленевшими. – Ну, в любом случае это, наверное, слишком модно для грязного железнодорожного вокзала Форт-Уэрта.

Мириэль взяла ее за плечи и оглядела платье с головы до ног.

– Чепуха. Надень поверх свой шикарный шелковый жакет, и оно идеально подойдет для ношения каждый день. Да, твой сын с трудом тебя узнает, ты будешь такой красивой. – Слезы навернулись на глаза Айрин. – Я не хотела сказать, что обычно ты некрасивая, только то, что…

– Я знаю, детка.

Мириэль притянула ее к себе и обняла. Последние три дня, с момента их разговора в гостиной, Айрин казалась сама не своя. Может быть, беспокойство Мириэль о том, что она не впишется в общество, в прежнюю жизнь, оказалось заразительно.

– Неважно, как ты выглядишь. Твой сын будет так рад увидеть, как ты сходишь с поезда, что не заметит, во что ты одета. И твои внуки тоже. Все будет так, словно ты никогда не уходила.

Айрин напряглась и отстранилась. Она вытерла глаза и высморкалась носовым платком, который вытащила из лифчика.

– И когда я выберусь из этого проклятого места, – продолжала Мириэль, – ты привезешь всю семью в Лос-Анджелес, как мы и договаривались.

Айрин кивнула, затем снова заключила Мириэль в сокрушительные объятия.

– Я люблю тебя, детка. Ты слышишь? Никогда не забывай об этом.

– Я тоже тебя люблю.

Айрин теребила свое кольцо с рубином, пока оно не соскользнуло с пальца.

– Это тебе.

– Я не могу его принять!

– Конечно, можешь. В любом случае оно больше подходит искушенной жительнице большого города, чем такой деревенской бабе, как я.