Вторая жизнь гридня Степана

Разговор завершить не удалось, потому, что огромные напольные часы с маятником начали отбивать шесть часов.

Директриса, прервав на полуслове свою мысль, торопливо сказала:

– Тебе пора на ужин, иди сейчас в столовую, я тоже туда вскоре приду.

Я вышел из кабинета и сразу унюхал аппетитные запахи, витающие в воздухе. Пройдя по уже знакомому пути, я зашел в небольшой зал, в котором стояло с десяток столиков. Налево от входа находились умывальники с висящими рядом бумажными полотенцами. В правой стене из большого проема на кухню, доносилось гудение вентилятора и звяканье тарелок. В проеме, опершись о подоконник стоял толстый повар с половником в руках и разглядывал сидящих за столиками детей.

Я на секунду остановился, решая куда усесться. В зале сейчас находилось пять человек. Уже знакомые мне сестры Прашнандра сидели вдвоем и тихо переговаривались. Остальные трое сидели поодиночке. Двое парней, примерно моего возраста, оценивающе глянули в мою сторону. А красивая темноглазая, кудрявая девочка, сидевшая за ближайшим столиком приветливо улыбнулась мне.

Улыбнувшись в ответ, я подошел и спросил можно ли сесть рядом с ней.

В ответ на меня экспрессивно была вылита туча французских слов, которых я практически не понимал. Но то, что девочка не против моей компании, было ясно.

Усаживаясь на стул, я заметил злой взгляд, кинутый на меня одним из мальчишек. Сросшиеся на переносице черные брови в этот момент придали ему неприятное выражение.

Однако мне на эти взгляды было наплевать, сейчас я пытался понять, о чем говорит симпатичная француженка. До неё, тем временем дошло, что её французский мне не понятен и заговорила по-английски.

Увидев, что теперь мы можем общаться, она снова затараторила, как пулемет. Я быстро узнал, что её зовут Луиза Тременьян, родом она из

городка Ле-Боссе во Франции. Это название услышал первый раз в жизни, но, чтобы не обижать собеседницу, сообщил, что, конечно знаю о таком известном городе.

Луиза голос не понижала, поэтому наш разговор слушали все присутствующие. В том числе повар и горничная, разносившая ужин.

Когда передо мной появилась тарелка с тушеной капустой и двумя сардельками, вопрос с национальностью повара был закрыт, а кнедлик с киселем позволил уточнить его место рождения более конкретно.

Мда! От немецкой кухни я никогда не был в восторге. Но, что есть, то есть. Поэтому я храбро положил горчицы на сардельки и приступил к трапезе. Краем глаза я глядел, как ужинают мои коллеги. Луиза, искоса поглядывая на меня, строила из себя особу из высокого общества, манерно нарезая сардельку и жеманно отодвигая мизинец, когда брала в руки вилку.

В принципе, я уже определил, кто к какому социальному слою из них принадлежит.

Оказалось, что недружелюбно смотрящий на меня паренек неплохо вышколен в этом плане, сразу было понятно, что плечами у него длинная линия благородных предков. Зато второй мальчишка манерами себя не затруднял. Закончив с капустой и сардельками, он подобрал остатки с тарелки кнедликом, а затем еще и вылизал её под смешки индусок и презрительный взгляд благородного паренька.

Мы уже почти закончили с ужином, когда в дверях появилась мадам Фабиан. Из-за ее плеча выглядывала курчавая шевелюра негра. С приходом директрисы в зале наступила мертвая тишина, нарушавшаяся только легким гудением кухонного вентилятора.

Толстяк-повар каким-то чудом исчез из проема и сейчас усердно мешал варево в огромной кастрюле.

Явно довольная произведенным эффектом, мадам обвела присутствующих взглядом через лорнет.

– Господа и дамы, – негромко сказала она, – к сожалению, у меня нет другой возможности, чтобы сразу поговорить со всеми вами. Поэтому я займу несколько минут времени, чтобы решить насущные вопросы.

Мадам опустила лорнет, и тот повис на цепочке. Вместо него она надела обычные круглые очки и раскрыла черную клеенчатую тетрадь.

– Итак! – громко сказала она, – в этом учебном году на подготовительном отделении будет учиться семь человек.

После этого вступления мадам быстро представила нас друг другу.

Оказалось, команда у нас подобралась интернациональная. Паренек, которому не понравились мои шуры-муры с Луизой, был поляком, Стасом Шулевицким, второй, Зибор Ракоши, был венгром. Девочек я уже знал.

Закончив с нами, мадам Фабиан посторонилась и дала пройти вперед, стоявшему за ней негру.

Представила она его, как Леона Мбангу пятнадцати лет.

Леон на пятнадцать лет не выглядел, ему можно было дать и двадцать. Я же с удивлением разглядывал его Источник, никогда раньше не видел в таком возрасте настолько мощной прокачки каналов.

Среди нас не было ни одного, кто мог бы составить ему конкуренцию, включая меня. Даже если бы я снял "скрыт", то и тогда мой Источник был значительно меньше.

В свою очередь я удостоился от Мбанги внимательного взгляда. Это неприятно царапнуло.

– Неужели так сильно отличаюсь от остальных, – мелькнула мимолетная мысль.

Однако через минуту, когда мадам сообщила, что старостой группы ее назначен Серхио Еремин, уже все взгляды скрестились на мне.