Вторая жизнь гридня Степана

У парней они были разные от равнодушного у Ракоши и Мбанги до откровенно презрительного от Шулевицкого. Зато лицо Луизы расцвело от удовольствия.

– Да ты тщеславна, девочка, – подумал я, криво улыбаясь и вставая, чтобы принять из рук мадам толстый журнал.

– С сегодняшнего дня, – сообщила наша директриса, – все ваши проблемы и вопросы прошу адресовать старосте, только он имеет право выходить с вашими вопросами ко мне, если не сможет решить их самостоятельно.

У меня внутри все опустилось.

– Вот же сволочная старуха, – мысленно ругался я. – Спихнула свои обязанности на молодого и все дела. Что же за жизнь такая! В кои времена вздумал отдохнуть, получить, понимаешь, второе образование, и на тебе!

В училище командиром отделения с первого курса был, вечно покоя не знал, за грешки подчиненных люлей получал, в увольнения не ходил, и тут все по новой начинается! Ну, я вам тут устрою жизнь, строем в туалет ходить будете, если что.

В роскошно убранном кабинете, залитом солнечным светом, струящимся из распахнутого настежь окна, за большим овальным столом сидели девять человек.

За окном заливался разноголосый птичий хор, однако, сидящим за столом было недосуг его слушать. На высоком резном стуле, больше напоминающем трон, удобно расположился Манфред Стронгхольм декан тринадцатого факультета Политехнической школы Лозанны. Даже сидя, он производил незаурядное впечатление. Его лицо, испрещенное морщинами, напоминало высеченную в камне статую.

Правда, как в самой школе, так и в кантональной администрации о таком декане и его факультете не имели ни малейшего понятия. Его немногочисленные студенты, проживающие в кампусе, числились совсем на других факультетах. Также ничего не знали о существовании этого учебного заведения и депутаты Федерального собрания. Обе его палаты единодушно, каждый год одобряли финансирование тринадцатого факультета. При том, они очень бы удивились, если бы у них спросили о чем, собственно, только что шла речь.

Стронгхольм посмотрел на своих коллег, каждого из которых знал много лет и тяжело вздохнул.

– Дамы и господа, – сказал он негромко, однако странные гортанные звуки арамейского языка были хорошо слышны всем присутствующим. – Мы давно не собирались в таком составе, просто не было причины. Вы занимались своими делами, мы своими. Однако я был вынужден пригласить вас к себе, чтобы обсудить один вопрос, но очень важный для всего нашего небольшого сообщества.

– Манфред, ты, как всегда, слишком много говоришь, – грубо прервал речь декана, пожилой монах в простой власянице, перехваченной веревкой.

Стронгхольм с усмешкой глянул на монаха, сидевшего от него по правую руку и сказал:

– Годы не дали тебе терпения, Родольфо. Сиди и внимай старшим! Кстати, соберись с мыслями, расскажешь нам о контактах со Святым престолом. Его шпионская сеть должна значительно улучшить свою работу, нам без нее не обойтись.

Никто больше не рискнул прервать декана и тот продолжил свою речь.

– Так вот дамы и господа, – загадочно начал он. – Сообщаю вам, что в этом году мы смогли найти семь одаренных, и еще троих пришлось ликвидировать по существенным мотивам.

После слов декана в комнате наступило молчание. Шесть пожилых мужчин и две женщины растерянно переглядывались между собой.

– Но как же так?! – воскликнула высохшая старушка, чье мумифицированное временем лицо не мог замаскировать толстый слой пудры. – Неужели зелье Бэкона утратило силу?

– Ничего оно не утратило, – раздался звучный голос из открывшегося в кабинете портала. В его овальном проеме можно было заметить, лабораторные столы с множеством приборов, клетки с белыми мышами и портреты на стенах. Из проема вышел высокий мужчина, одетый в легкое хлопчатобумажное белье и белый докторский халат с множеством дырок от химикатов.

– Княгиня, – сказал он, обращаясь к молодящейся бабуле. – мы живем в век технологий, победы естественных наук, а вы никак не можете запомнить, что все зелья называются сейчас по другому.

Так и мое зелье, созданное триста лет назад, сейчас просто одна из вакцин, вот только мутировавший вирус, содержащийся в ней, меняет геном в яйцеклетках и сперматозоидах, делая невозможным появление одаренных, – гордо начал объяснять он

Манфред все это время с отеческой улыбкой наблюдал за разошедшимся ученым, поучающим одаренную высшего ранга, члена восьмерки, княгиню Монте-Текро.

– Роджер, мой друг, – обратился он к возмущенному ученому, считающемуся мертвым более семьсот лет. – Я оторвал вас от исследований совсем не для того, чтобы выслушивать вашу пикировку с княгиней. Я просил подготовить сообщение, в котором вы изложите возможные причины увеличения числа одаренных, несмотря на продолжающееся применение вакцины. Так, что мы внимательно вас выслушаем.