Встретимся в полночь

– Я веду тебя в кинотеатр с книжным магазином. Думаю, тебе понравится.

Она кивнула, сосредоточенная на том, чтобы и дальше прятать лицо, пробираясь сквозь толпу. Я потянулся к ее руке и крепко сжал ее. Подбадривая ее этим крепким пожатием. Даже если она не знала, что я знал, почему ей это нужно. Даже если от этого я стану нравится ей сильней. Даже если она от этого будет нравится мне сильней.

Пожатие расслабило ее, и она улыбнулась мне.

– Так вот куда повел нас мой указующий перст? В книжный магазин?

– Он особенный, – сказал я. – Тебе понравится. В этом кинотеатре всегда показывают старые ленты. Это все очень… романтично, – последнее я пробормотал.

Но Лаки вернулась к своей дерзкой натуре.

– Прошу прощения? Романтично?

Я рассмеялся, и в этот момент мне показалось таким правильным держать ее за руку.

– Да. Романтично.

– Ну, ты действительно производишь впечатление романтичного парня. Учитывая то, как ты отреагировал на то, что я сказала тебе, что ты мне нравишься.

Наши руки качнулись между нами.

Толпа вокруг нас начала редеть, и здания превратились из гладких стеклянных гигантов в старые многоквартирники с офисами на первых этажах. Вроде тех, что были в Сёньване, но намного больше. Тут шло большое строительство, бамбуковые леса окружали целые здания. Мужчины в синих комбезах балансировали на лестницах, работая на невозможной высоте.

Пока мы шли, я думал о том, что сказала Лаки на пароме. О том, что я ей нравлюсь. В корейском было слово для такого рода признаний, но я не мог его вспомнить.

– Эй, как там это по-корейски? Когда признаешься, что у тебя к кому-то чувство? – спросил я.

– Gobaek, – она помедлила. – Не любопытно ли, что в корейском для этого есть особое слово? Ведь мы понимаем, что сказать кому-то, что он тебе нравится, – это важно. В Америке это запечатлено в словах «любовь», «секс», «объяснение». Но в Корее просто – «ты мне нравишься». Это круто.

– Вау, ты это тонко подметила, – ответил я с улыбкой, чтобы она подумала, что меня это не беспокоит. – Я тебя понимаю. Это важная штука.

Она оттолкнула меня сцепленными руками.

– В чем и смысл. Это не важно. Мы больше друг друга не увидим.

Мы с самого начала оба знали, что это правда. Но услышать это… В моем мозгу начали обратный отсчет некие невидимые часы. О Лаки еще столько нужно было узнать. Как и почему она попала в K-Pop? Я надеялся, мне хватит времени выяснить это.

– Ты не можешь этого знать, – непринужденно ответил я.

Она взглянула на меня, когда мы проходили мимо магазина, от пола до потолка заставленного кастрюлями и сковородами.

– Мы живем в разных странах.

– В пределах одной Азии.

– Хочешь сказать, – со смехом сказала она, – что навестишь меня в Корее? После одного дня вместе?

Я пожал плечами.

– Никогда не узнаешь, что будет! – это должно было быть шуткой, но Лаки смотрела серьезно.

– Я знаю свое будущее, – сказала она спокойно, решительно, но одновременно покорно.

– Церковный хор навсегда? – поддразнил я.

Мы отпустили руки друг друга, чтобы обойти пожилую даму, сидящую на табурете на тротуаре и обмахивающуюся веером.

– Что-то в этом роде, – Лаки снова потянулась к моей руке. – Когда посвящаешь себя чему-то вроде хора, ты посвящаешь себя жизни, которая немного отличается от обычной.

Она должна была понимать, что это звучит странно. Но кроме того – уязвимо. Так что я тоже ослабил бдительность.

– Надеюсь, мне удастся снова с тобой увидеться.

Эти слова вырвались, и я не мог взять их обратно.

Она замедлила шаг и не сразу посмотрела на меня, как будто перебирая эти слова в уме. Изучая их.

Моя ладонь вспотела в ее руке.

Глава двадцать девятая Лаки

Серьезно, Джек, неужели так сложно было просто сказать мне, что я тебе нравлюсь? Его вспотевшая ладонь в моей руке дала мне это понять очень ясно. Это самая ни к чему не обязывающая интрижка, которая у тебя когда-либо была, bucko. Благодари свою счастливую звезду.

– Круто, теперь мы можем признать ту удушающую сексуальную энергию, которую ты излучал весь день, – объявила я.

Он засмеялся, едва не столкнувшись с двумя парнями, толкавшими тележку с арматурой.

– Это ты строишь мне глазки, – ответил он.

Я подумала о тепле его пальцев, сжатых на моем запястье, о том, как сверкнули его зубы, прежде чем он вцепился в выбившуюся нить. Бесстыдный придурок.

– Даже не начинай. Ты вырвал нитку из моей рубашки зубами.

Я ждала, что он покраснеет, но этого не случилось. Вместо этого он медленно улыбнулся.

– Это было удобно сделать.

– О, заткнись, – но я улыбнулась при этом. И вот они мы. Два улыбающихся дурака, держащихся за руки, идущих по оживленной улице. Это было то, о чем я мечтала. Песни о любви, которые я пела, сексуальные движения на сцене, влюбленные глаза, которые я пыталась изобразить – все было об этих чувствах.

Чем дальше мы шли, тем больше я замечала женщин в хиджабах, школьников, говорящих по-арабски и халяльные рестораны.

– О боже, тут есть хорошая шаурма? – спросила я.

Джек кивнул.

– О да.