Всматриваясь в пропасть

Ирина вошла в кухню, постояла. О том, чтобы поесть, не было и речи. Достала из шкафчика бутылку водки, которую держала на случай ушибов и травм для компрессов и дезинфекции, сделала несколько глотков из горлышка. Она так ненавидит ее запах и вкус, что, может, уснет только от отвращения и непереносимости.

Даже на ванну не хватило сил. Что-то расстегнула на себе и потеряла по дороге к кровати. Рухнула, голова кружилась, как и положено при полете в пропасть.

Вряд ли Ира спала: она чувствовала, как больно бьется кровь в виски, слышала шум и треск собственных мыслей, терпящих крах… Она не сразу заметила, что тишина квартиры вдруг превратилась в монотонный звон… Как погребальный колокол… И наконец вскочила, прервав тягучее, неспокойное забытье. Да какой там колокол! У нее одновременно звонит телефон и надрывается дверной звонок. Три часа ночи!

У Иры дрожала рука, которой она схватила с тумбочки телефон. Этого не может быть! Звонит Алексей. Значит, он и за дверью. Боже, в дверь уже не звонят. Надо его догонять. Ира пролетела комнату, прихожую… и чуть не убила его своей дурацкой дверью. Алексей стоял прямо за ней.

– Какой ужас! – выпалила Ира. – Я вечером даже не смогла помыться, переодеться. Я выпила водки, и ты, наверное, думаешь, что я алкоголичка.

– Ничего, если ты продолжишь эту жуткую историю после того, как я войду?

Он оказался рядом, закрыл за собой входную дверь. Погладил ее растрепанные волосы, заглянул в ставшие бездонными темные, смятенные глаза.

– Что с тобой? – спросил он. – Почему тебе так плохо? Я правильно подумал?

– Не стану спрашивать, о чем ты подумал, – произнесла Ирина. – Сразу скажу, потом уже смелости не хватит. Но когда тебя сегодня уводили от меня на тот край земли, куда мне никогда не дотянуться, у меня взорвалось сердце. Я ослепла и оглохла. Даже не знаю, как бы встала утром… Если бы ты не пришел.

– А я именно об этом подумал, когда увидел твое лицо за стеклом автомобиля. Лицо страдания. Мне показалось, я совершил страшное предательство. И так ныла душа, что больше не мог это выносить.

– А как…

– Никак. Жена, возможно, этого еще не заметила. Мы решили, что мне лучше будет спать одному, в кабинете. Я просто уехал. Только не начинай переживать и по этому поводу. Это потом. Разберемся. Я добрался до тебя, мы вдвоем, и больше ничего нет.

И все сразу встало на свои места: небо, земля, воздух в квартире. Да и не такая она страшная, как показалось сегодня Ире. Пока она оттирала себя под душем, надевала лучшую ночную рубашку и новый халат, Алексей приготовил им ужин-завтрак. Омлет с сыром и гренки. Оказалось, что у него с собой была бутылка красного вина, которую он захватил из дома.

Ира растягивала ужин и разговор ни о чем так долго, сколько могла. Потом они вышли на балкон: посмотреть на рассвет. Алексей ее обнимал, целовал и говорил те слова, которые она всегда старалась пропускать в фильмах. Фальшивые слова о любви, лживые комплименты… Вдруг оказалось, что они же могут звучать как высшее откровение, как награда и то самое женское счастье, о котором не могло быть и речи.

От этого счастья у Иры дрожали и нестерпимо ныли все нервы. Так она и запомнит до конца дней: счастье – это острая боль, только она не страшная, а желанная.

– Что с тобой? – вновь спросил Алексей. – Ты как будто боишься нашей близости. Я правильно догадываюсь: я у тебя первый мужчина?

– Нет, – ответила Ира с решимостью того, кто бросается на амбразуру. – Первый мужчина был у меня в пять лет… Если коротко и честно, то нормальный, человеческий опыт я в сознательном возрасте так же исключила, как вызов на дом палача со скальпелем… А потом ты поднял меня с гололеда.

Господи, за что же такая милость… Ира все чувствовала, ощущала, принимала как женщина, не готовая ни к чему, кроме нежности. Ее ответ на страсть единственного мужчины из всех, кого она могла бы найти на земле, был горячим, благодарным и полным. Как это невероятно! Это затмевает белый свет и топит все слова.

Но потом, после всего, она все же спросила у Алексея. Теперь уже не было ничего, о чем они не могли сказать друг другу.

– Скажи: тебе не пришлось преодолевать реакцию на то, что я рассказала? Отторжение, может, даже брезгливость…

– Пришлось. Я не сразу справился с новым отношением. Со своей почти невыносимой жалостью, с состраданием. Как будто ты моя дочь. Как будто я тоже должен нести вину перед тобой. Сейчас все на местах. Ты для меня – все.

Такой была главная ночь Ирины. После нее можно идти дальше и преодолевать любые сложности и препятствия. Понятно, что они уже стоят в очереди за дверью.

О том, чтобы Алексей остался у нее надолго, если не навсегда, она даже не мечтала. И правильно делала. У Иры было достаточно времени, чтобы изучить пакостный характер своей судьбы. Да и Алексей, похоже, попал еще не во все приготовленные для него капканы.

Дом Марины

После завтрака в палату вошла Зинаида и сказала, что Марину выписали.

– За вами кто-то приедет?

– Да нет, сейчас все на работе, даже звонить не стану. Доеду на такси. Прямо сейчас заказывать?