Всматриваясь в пропасть

– Ира, – произнес Сергей, – твой блаженный сон, к нашему счастью, прервал твои вопли, которые непрерывно звучали еще в кафе. И вот опять. Сделай что-то с этим. Глотни кофе, поешь. Вот и Ванька наш проснулся, он сегодня большой герой. В отличие от некоторых. Он звука не издал в боевой, не побоюсь этого слова, ситуации. А Ваграняну я звонил уже четыре раза. Один раз позвонил он сам. Сказал, что ситуация серьезная, даже критическая, большая потеря крови, но он ищет какой-то свой способ ее решить. И чтобы ни одна сволочь ему не мешала до утра. Про «сволочь» это я от себя добавил, но он на самом деле на пределе, и к нему лезть больше нельзя. Да, Стелла вернулась в свой родной дом – ближайший обезьянник. Завтра будем решать, пишет ли Валентина заявление о нападении или посылает ее ко всем чертям. Случай с Мариной более сложный: на видео с камеры заметно, что Стелла отмахивается ножом, а не сознательно направляет его на Марину. Вроде нож просто скользнул по руке… Дело в ее особой крови. Но тут решать Марине, дай бог ей здоровья.

Часть восьмая

Ночь Ирины

В день, когда Алексея выписали домой, Ирина очень старалась успеть приехать в клинику раньше Алены, но попала в пробку и въехала во двор, когда супруги выходили из корпуса. Алексей шел в сопровождении не только жены, но и очень длинного мужика с огромными руками. Ира не сразу вспомнила, что это брат Алены. Они с Мариной его уже видели во время ужина у Ермиловых в День святого Валентина.

Ирина даже не стала выходить: она никогда не знала, как вести себя в неловких ситуациях. Ее появление не понравится родственникам Алексея однозначно. Да и ему… Лишняя проблема с женой. Ирине показалось, что он посмотрел в сторону ее машины. Какой же она все-таки нелепый человек: даже попрощаться не сумела.

Они уехали, а Ира еще долго сидела… Не в машине, нет. Она сидела посреди пустыни своей огромной потери, остроту боли от которой даже не представляла себе до сих пор. Алексей радовался, когда она приходила, говорил приятные ей слова. Как все люди, которым удалось выкарабкаться из смерти. Они так ценят любые проявления жизни. Но сейчас ему предстоит заново приспособиться к полноценному, то есть очень трудному существованию, вернуться к работе, к своим планам и проектам… К семье, браку. Они реально могут больше никогда не встретиться. В лучшем случае он позвонит ей, чтобы поблагодарить за еду, которую она ему готовила. А она сама не заставит себя позвонить. Как это возможно после визита Алены и обшаривания ею квартиры на предмет получения улик измены.

В тот день Ира даже не зашла к Марине. Она ездит к ней каждый день. Сама Марина говорит, что ей не просто лучше, она в своей обычной форме. А глаза все еще перепуганно-потрясенные. И как-то она призналась подруге:

– Знаешь, так легко говорить, что ты – фаталистка с роковой проблемой, которая оборвет жизнь в любой момент. Это даже красиво: можно не бояться ни грома, ни атомной бомбы. И ты вся такая отважная… А потом смерть на минутку на самом деле заглядывает в глаза – и становится так страшно даже от мысли, что утром ты выпила свою последнюю чашку кофе… И оттого, что уже никогда ничего не исправишь, не договоришь оборвавшиеся слова. В этом смысле все, наверное, изменилось, Ириш. Я сейчас – самая трусливая фаталистка на свете.

Вагранян не выписывал Марину, ничего ей не объяснял, а она не спрашивала. Тогда решилась узнать Ирина.

– Григор, а когда мне забирать подругу? – спросила она легко. – Мне же пироги печь.

– В принципе, Марина к выписке готова, – серьезно, даже сурово ответил Вагранян. – Но она мне нужна, чтобы продолжить мое исследование. Я должен приблизиться к решению проблемы. Да, я не получил от нее письменного согласия на эту работу, так и паузы для этого не было. Все-таки я ей спас жизнь и пока сам не смог объяснить ни себе, ни другим, как именно. Думаю, я заслужил возможность разобраться. Вдруг Нобелевку дадут. – Он даже не улыбнулся и вышел.

– Пусть разбирается, – устало сказала Марина. – Разберется – и выкинет меня коленом под зад. Знаешь, он оказался таким… Ничего не прощающим. Он мне слова доброго не сказал за все время, что я тут.

Так что и Марина в пустыне собственных потерь. И мужчины, и своей уверенной отваги.

Машина Иры тащила ее домой, как искалеченная, помирающая черепаха. Даже мысль о Ване не будила оптимизм. Зачем мальчику такая несчастная баба: ничего светлого ни в прошлом, ни в настоящем. А ребенку требуется яркое, надежное будущее с сильными людьми, обученными ловить счастье.

Какая странная у нее квартира, какая жалкая обстановка! В минуты и часы, когда Иру радует обретенное, защищенное одиночество, когда она воспринимает его как благо, как результат успешного бегства от всех пережитых несчастий, ей здесь тепло и уютно. И все даже выглядит вполне мило. А сейчас это обгоревшие руины, как после бомбежки… Хорошо, что Алексей никогда не приходил к ней в квартиру. Тот случай, когда стены вопят о ничтожестве своего обладателя.