Всюду жизнь

— Мне было бы приятно знать, что ты не сердишься на меня, думаешь обо мне так же, как и прежде.

— Слова, слова, Катюша. Ты все такая же лукавая, скользкая. Ну а ты-то как живешь? Счастлива?

Катя грустно и виновато посмотрела на Федора и вдруг заговорила серьезно, горячо:

— Хорошо. За откровенность — откровенно. Как ты думаешь, может ли быть счастливой женщина, которую ежедневно поднимает будильник, и, невыспавшаяся, часто не позавтракав, так как времени на завтрак не хватает, она выходит из теплой квартиры, сломя голову бежит к автобусной остановке, а потом восемь часов стоит за кульманом и изо дня в день делает одно и то же: считает какие-то дурацкие железобетонные балки? И так неделя за неделей. Месяцы. Годы!

Вот как я живу. А молодость проходит… И я спрашиваю: неужели вся моя жизнь пройдет серо, скучно, неинтересно?

Исповедь Кати удивила и взволновала Федора: почему она так откровенно, искренне рассказывает ему о своих трудностях? Неужели у нее нет близкого человека, которому она могла бы все это сказать? Наверное, она не счастлива! Но почему? Все, о чем она говорила, пустое, это не может быть причиной ее неудовлетворенности жизнью: это обыкновенная жизнь, так живут все. Наверное, она не нашла счастья в замужестве — в этом дело!

Мысль эта вызвала в нем не жалость к Кате, а грустное чувство своей правоты: он ведь наперед знал, что Костя Осинин не тот человек, который ей нужен! Значит, она вышла замуж не по любви и теперь расплачивается за это. Но Федор не был уверен, что догадался о настоящей причине Катиной драмы, и спросил:

— Я не совсем понимаю, почему жизнь тебя не удовлетворяет. У тебя красивый муж, интересная работа, живешь ты в столице. Да тебе позавидовали бы многие! Скажи, чего же недостает тебе, чего же ты хочешь?

— О, я хочу очень многого! Но это недостижимо, несбыточно, как мечта, — вздохнула Катя.

— Просвети же меня. Может быть, я заблуждаюсь и впустую трачу свою жизнь?

Катя ответила не сразу. Она показала Федору место, где стоял дом с мезонином в уже не существующем Кречетниковском переулке. Теперь здесь возвышались огромные дома, похожие на раскрытые книги.

— Когда я бываю здесь, у меня возникает какое-то странное чувство, будто я брожу по пепелищу… Здесь был дом, в котором я родилась, улицы, на которых выросла. Это была моя родина, как у тебя Улянтах в Сибири… Теперь ничего этого нет…

Они свернули с проспекта, пересекли старый Арбат и вышли на Сивцев Вражек. Катя сама взяла Федора под локоть и стала говорить:

— Прежде всего я хочу уехать из мерзкой квартиры, где живу. Я задыхаюсь в ней от тесноты, от вида дешевых обоев и убогой мебели, от постылых лиц и одних и тех же нудных разговоров моих домашних, от которых мне некуда укрыться.

— И ты воображаешь, что новая квартира разрешит все твои жизненные проблемы? — удивился Федор, услышав от Кати совсем не то, что ожидал.

— Но ведь в своей, отдельной, просторной квартире человек чувствует себя совсем по-другому!

— Пойми же, Катя, личные удобства, комфорт, то есть сытость и покой, не могут быть целью всей жизни человека, не могут! Кроме непосредственных нужд и забот у человека должна быть высокая общечеловеческая цель, ради которой он перенесет любые трудности и лишения, потому что только такая цель дает смысл существованию человека на земле!

— И у тебя она есть?

— Да, есть.

— Какая же?

— Тебе это трудно понять. Потому что ты не жила в глухом таежном поселке лесорубов, не испытала того трудного, что испытал я… Я решил стать строителем гидростанций на могучих сибирских реках, все свои силы отдать преобразованию Сибири.

Катя несколько раз порывалась поговорить с Федором о просьбе Кости, чтобы он не настаивал на предложении строителей, но сейчас, после его слов, поняла, что ее просьба будет мелочной, эгоистичной, постыдной, и так ничего и не сказала ему.

— Понимаю тебя. Такая цель может наполнить смыслом жизнь, — задумчиво и серьезно проговорила Катя. — Завидую тебе! А я мечусь, путаюсь, всем недовольна, все ищу чего-то. Наверное, поэтому жизнь мне кажется скучной, бесцельной…

— Жизнь не может быть скучной, Катюша, дорогая! Она неповторима, прекрасна, волшебна! Все зависит от того, как относиться к ней! Вот ты говорила, что работа тебе в тягость. Это потому, что ты, считая свои железобетонные балки, видишь в них только кусок бетона, не задумываешься, для чего они предназначены. А если бы ты представила, что твои балки — это часть, необходимейшая деталь Сибирской электростанции, которая преобразует огромный край, изменит судьбу тысяч людей, ты бы чувствовала себя участницей великого дела, и такая работа увлекла бы тебя!

Довольно ныть, Катюша! Знаешь что, давай-ка зайдем в «Прагу» и отметим нашу встречу. Кто знает, увидимся ли мы еще? Согласна?

— С удовольствием, Федечка! Я так люблю бывать в ресторане: хоть на время забываешь о буднях. Может быть, в ресторане есть черная икра — я обожаю ее! Я не разорю тебя, а?

— Возьмем и икру, и шампанское, и все, что ты захочешь.

— И напьемся, да?

Глава девятнадцатая