Всевидящее око

– Да какое тебе дело до этого, Дэниел, не понимаю… Я вообще не понимаю, кому до этого может быть дело. – И с этими словами вышла из комнаты.

Спустя некоторое время после такого внезапного ухода гости выразили свое сожаление и приступили к обязательному ритуалу прощания. Однако этот ритуал был бесцеремонно остановлен Артемусом, который многозначительно сжал мою руку, прежде чем громко предложить Боллинджеру и Аптону проводить его в казарму. Я был озадачен подобными действиями. (Доктор Марквиз уже удалился утешать свою супругу.) Пока я в холле ждал, когда горничная принесет мои шинель и кивер, случайно поймал прощальный взгляд Боллинджера, брошенный в мою сторону, – взгляд, полный настолько неприкрытой злобы, что я даже лишился дара речи. К счастью, сохранив достаточную здравость рассудка, чтобы прийти к выводу, что этот взгляд лишь частично относится ко мне. Обернувшись, я обнаружил в гостиной мисс Марквиз, которая с рассеянным видом наигрывала простенький мотив.

Артемус вышел за дверь вслед за Боллинджером, лицо которого сохранило то выражение, и неожиданно я осознал его значение: парень ревнует – да-да, ревнует! объят яростью! – и завидует тому, что я остаюсь наедине с мисс Марквиз. Из этого я сделал вывод, что он воспринимает меня – mirabile dictu[90] – как соперника, претендента на ее внимание!

О, какая милая и своевременная насмешка Судьбы, мистер Лэндор! Относясь ко мне как к заклятому сопернику, Боллинджер вселил в меня отвагу впервые взглянуть на себя именно в этом свете. Иначе я никогда не решился бы на такое безрассудство – обратиться к мисс Марквиз. Нет, я, скорее, согласился бы противостоять грозной орде семинолов или прыгнул бы в грохочущую пропасть Ниагарского водопада. Однако сейчас, осознав, какую угрозу представляю – в глазах Боллинджера, – я нашел в себе смелость – не знаю, каким образом – заговорить:

– Мисс Марквиз, боюсь, с моей стороны будет грубой навязчивостью попросить у вас аудиенции завтра днем. И все же в мире нет ничего, что доставило бы мне большее удовольствие.

Едва эти слова слетели с моих губ, я тут же впал в пароксизм самобичевания. Как простой салага (хотя далеко и не мальчик, мистер Лэндор) мог осмелиться хотя бы в малейшей степени претендовать на внимание Женщины столь невиданной грации… Разве можно воспринимать это иначе, чем наглость? И в то же время я чувствовал, что именно вы, мистер Лэндор, – вы первый из всех – подбодряли меня. Ведь если мы стремимся проникнуть в глубины загадочного Артемуса, разве найдется более удобный способ проникновения, чем через возлюбленную сестру, в честь которой он живет? Как бы то ни было, я со слишком острым чувством вины ожидал справедливого упрека с ее стороны.

Однако ее лицо выразило абсолютно иные эмоции. Со своей уникальной улыбкой – я уже успел привыкнуть к ней – и блеском в глазах она выразила желание узнать, где нам предстоит встретиться – на Тропе флирта, или на Джис-Пойнте, или в другом месте, что так нравятся влюбленным кадетам.

– Нет, не в этих местах, – твердо заявил я.

– А где же тогда, мистер По?

– Я подумываю о кладбище.

Ее изумление было неподдельным, но Лея быстро овладела собой и устремила на меня такой суровый взгляд, что я даже побледнел.

– Завтра, – сказала она, – я занята. У меня есть время, чтобы встретиться с вами в четыре тридцать дня во вторник. На четверть часа. Большего я вам обещать не могу.

Я и на такое не смел надеяться, поэтому не нуждался в каких-либо обещаниях. Для меня было достаточно знать, что не пройдет и двух суток, как я снова увижу ее.

* * *

Просматривая написанное выше, мистер Лэндор, я понял, что, возможно, у вас возникло впечатление, будто я подпал под разностороннее очарование мисс Марквиз. Все это очень далеко от правды. Если я и ставлю высоко ее добродетели, то еще выше ставлю настоятельную необходимость довести наше расследование до успешного завершения. Моя единственная цель дальнейшего общения – почерпнуть такие знания о характере и склонностях ее брата, которые могли бы привести нас к несомненному торжеству Справедливости.

О! Едва не забыл о самой интригующей детали, касающейся мисс Леи Марквиз. Какие у нее глаза, мистер Лэндор! Совершенно неповторимого бледно-голубого цвета.

Повествование Гаса Лэндора

17

С 15 ноября по 16 ноября

Когда мы с капитаном Хичкоком приступали к нашему делу, то очертили широкий круг вероятного поворота событий. Мы обсуждали, что будем делать, если виновными окажутся кадеты или солдаты. Даже обсуждали, что станем делать, если убийцей Лероя Фрая окажется кто-то из преподавательского состава. Но такая вероятность – сын члена преподавательского состава – как-то ускользнула от нашего внимания.

– Артемус Марквиз?

Мы сидели в квартире Хичкока. Исключительно холостяцкой, слишком обшарпанной по армейским стандартам, с высохшими чернильными перьями, треснутыми мраморными часами и благодушным запахом упадка, исходившим от всех парчовых штор.

– Артемус, – повторил Хичкок. – Господи, я столько лет его знаю…