Всевидящее око

(Мистер Лэндор, здесь я должен сделать паузу и обратиться с просьбой погасить этот долг, так как траты были сделаны исключительно на службе академии. Если б мистер Аллан держал данное им слово, у меня не было бы нужды просить вас об этом, однако финансовые затруднения не оставляют мне иного выбора.)

Да, сэр, не так уж мало для человека – отказаться от мирских сокровищ, пусть и скромных, когда они сами идут к нему в руки. Однако мои «потери» (ведь именно так они были оценены неискушенными зрителями) вызвали безграничное сожаление товарищей, в частности Артемуса, и настроили их на еще более дружелюбный лад по отношению ко мне. И я понял, что настал самый подходящий момент для нашего дела. Поэтому с величайшей осторожностью и тактом повернул нашу беседу на тему Лероя Фрая.

Я сообщил им, что вы, мистер Лэндор, опрашивали меня в связи с тем, что у вас сложилось ошибочное мнение, будто я являюсь близким другом Фрая. Это повлекло за собой обсуждение волнующей нас проблемы. Не буду утомлять вас, мистер Лэндор, подробностями – скажу только, что теперь вы стали легендарной личностью, под стать Бонапарту или Вашингтону. Один из присутствующих заявил, что вам достаточно прочистить горло, чтобы вынудить преступника признаться в содеянном, другой – что вы способны разоблачить убийцу, понюхав след от его большого пальца на подсвечнике. В глазах же лично Артемуса – считаю необходимым доложить об этом – вы выступаете безобидным джентльменом, способным, скорее, ловить рыбу, чем негодяев. (Если его высказывание не кажется вам забавным, вы, мистер Лэндор, улыбнетесь хотя бы глупости малого, совершенно не представляющего себе вашего истинного лица.)

Разговор постепенно затронул самого Фрая. По признанию одного из собравшихся, бедняга никогда нигде не был первым – он даже не умел правильно установить теодолит[81], – и поэтому смерть стала его единственным достижением, принесшим ему известность. Все сошлись на том, что на небосклоне академии Фрай занимал столь малое место, что его никогда не сочли бы способным на такой важный и ужасный акт самоуничтожения. Да, мистер Лэндор, до сих пор бытует мнение, что Лерой Фрай собственноручно покончил с собой. Еще, что интересно, все убеждены, что в тот вечер он собирался на любовное свидание. Как эти два предположения согласуются – выше моего понимания, хотя один кадет второго класса выдвинул версию, что Фрай повесился от отчаяния, когда его отвергла дама, с которой он должен был встретиться.

– И кто же эта дама, что согласилась встретиться с таким?! – воскликнул кто-то.

Перекрывая смех, вызванный этим вопросом, Боллинджер спросил:

– Артемус, как насчет твоей сестры? Ведь Лерой был без ума от нее, да?

В комнате воцарилось грозное молчание – кажется, одиозный Боллинджер едва не поставил под сомнение честь дамы. Такое обстоятельство заставит любого джентльмена потребовать объяснения. Что я и собирался сделать, когда Артемус остановил меня, дернув за рукав. Его лицо светилось странной безмятежностью, и я испытал великое замешательство, когда услышал, как он сказал:

– Ладно тебе, Рэнди. Ты сблизился с Фраем больше, чем кто-нибудь из нас.

Боллинджер ровным тоном произнес:

– Не могу поверить, что я был ему ближе, чем ты, Артемус.

Так как молодой Марквиз не ответил на его выпад, комната опять погрузилась в молчание, такое глубокое и такое напряженное, что никто не решался его нарушить. И тут Артемус поставил нас всех в тупик, расхохотавшись, а затем к нему присоединился и Боллинджер. Только смех их был отнюдь не веселым; нет, мистер Лэндор, их смех был, скорее, истерического порядка, типичный для состояния, когда нервы натянуты до предела. Лишь благодаря усилиям самого Артемуса мы смогли восстановить дух разгульного веселья, с которого начинался вечер. Однако больше никто не затрагивал тему Лероя Фрая, и когда время перевалило за полночь, мы уже успели скатиться к банальностям, безопасным для наших усталых умов.

Незадолго до часа ночи я заметил, что кадеты один за другим стали расходиться, пока нас не осталось четверо. Я тоже собрался уйти. Артемус встал вместе со мной и предложил – нет, фактически потребовал – стать моим сопровождающим на пути в казарму. Лейтенант Кейс, пояснял он, в последнее время стал ходить по коридорам в каучуковых галошах. Таким образом за неделю ему удалось поймать пять кадетов, прервать три попойки и конфисковать шесть пенковых трубок. Меня тоже могут запросто сцапать, было сказано мне, если я окажусь без эскорта.

От всей души поблагодарив, я заверил его в том, что с радостью рискну.

– Ну, тогда, По, спокойной ночи. – Он хлопнул ладонью о мою ладонь и добавил: – В воскресенье приходи на чай в дом моего отца. Там будут и другие ребята.

* * *

То, что произошло дальше, боюсь, касается Артемуса лишь косвенно. Поэтому я долго размышлял, уместно ли пересказывать все это вам, мистер Лэндор. Но, помня о своей Миссии – рассказывать все, – продолжаю.