Всевидящее око

Мы оба смотрели на рисунок, пытаясь мысленно соединять внешние и внутренние точки. Ничего не получалось. Чем дольше я вглядывался, тем явственнее было ощущение, будто точки рассыпаются… Но потом я перевел взгляд на камни.

– Гм, – сказал я. – Это единственное объяснение.

– Какое?

– Если мы пропустили какие-то точки на окружности – видите? – то я вполне могу допустить, что мы пропустили какие-то точки и внутри нее. Сейчас…

Я принялся соединять ближайшие точки, плохо представляя, что получается, пока По не воскликнул:

– Треугольник!

– И правда, – сказал я. – По тому, что мне рассказывали, я предполагаю, что Лерой Фрай был внутри треугольника. А наш неизвестный… Он был…

Где?

Пять лет назад семья одного кузнеца из Файв-Пойнтс заплатила мне (из накоплений нескольких поколений) за то, чтобы я расследовал его смерть. Парня ударили и заклеймили одной из сделанных им подков. У него на лбу я увидел шрам в виде U, как будто на него наступила лошадь. Помню, я тогда провел пальцем по шраму, а потом поднял голову и увидел, – нет, скажу иначе – мысленно представил, – как убийца стоит у двери, держа в руке все еще дымящуюся подкову, а в его взгляде… ярость, и страх, и еще некоторая робость, словно он усомнился в том, что достоин моего внимания. В общем, настоящий убийца, когда мы его нашли, очень мало походил на то, как я его представлял, однако взгляд был именно таким. И оставался всю дорогу до виселицы.

То дело заставило меня поверить в… гм… образы. Однако в тот день, Читатель, у ледника никаких образов не было. Никто не отвечал взглядом на мой взгляд. Или правильнее будет сказать, если кто-то там и был, то он постоянно перемещался и менял форму… множась.

– Итак, мистер По, вы мне очень помогли. А теперь вам нужно на построение, а меня ожидают у капитана Хичкока, так что я…

Я обернулся и обнаружил, что он стоит на коленях на траве, низко наклонив голову. И мычит, как корова.

– Что там, мистер По?

– Я увидел их с крыши, – сказал кадет. – Они никак не подходили, видите? Поэтому я не… – Дальше зазвучало тихое бормотание.

– Я не совсем понял, мистер По.

– Подпалины! – закричал он. – Дайте быстро!

Затем вырвал страницу из моего блокнота, разложил ее на траве и начал быстрыми движениями зарисовывать что-то карандашом. Когда он поднял листок к свету, мы увидели рисунок, очень похожий на тот, когда рисуют на запотевшем стекле:

– Похоже на… SHJ, – прочитал По. – Society of…[46]

О да, мы перебрали все известные нам общества и клубы. Школы, общины. Потратили на это массу времени, стоя на коленях на траве и шевеля мозгами.

– Подождите, – вдруг сказал По. Он вгляделся в листок и тихим голосом сказал: – Если каждая буква перевернута, разве мы не можем предположить, что и все послание перевернуто?

Я тут же оторвал новый листок и написал буквы по-другому.

– Иисус Христос[47], – сказал По.

Я сел на землю и потер колени, затем потянулся за табаком.

– Обычное для былых времен написание, – сказал я. – Хотя не припомню, чтобы мне где-то встречалось обратное написание.

– Если только, – сказал По, – подразумевали кого-то иного, кроме Христа. Кого-то, кто является его полной противоположностью.

Я сидел на земле и жевал табак. По изучал полет облаков. Где-то пел черный дрозд, древесная жаба булькающе квакала. Все стало другим.

– Знаете, – наконец сказал я, – у меня есть друг, который может быть нам полезен.

По лишь покосился на меня.

– Точно?

– О да, – сказал я, – он эксперт по символам и… ритуалам и тому подобному. У него обширное собрание книг, относящихся к… к…

– Оккультизму, – подсказал По.

После двух секунд размышлений я признал, что оккультизм – это правильное слово.

– Забавный человек, – сказал я. – Я о своем друге. Зовут профессор Папайя[48].

– Какая странная фамилия!

Я объяснил По, что Папайя по рождению индеец, вернее, наполовину индеец и на четверть француз, и вообще одному Богу известно, что в нем намешано. По спросил у меня, настоящий ли он профессор. Я ответил, что да, он ученый, в этом нет сомнений, и пользуется большим спросом у светских дам. Однажды миссис Ливингстон заплатила ему двенадцать серебряных долларов за то, что он уделил ей целый час своего драгоценного времени для приятного общения.

По скептически хмыкнул.

– Надеюсь, у вас хватит средств, чтобы заплатить ему, – сказал он. – Сам я по уши в долгах, а мистер Аллан отказывается высылать мне деньги даже на математические принадлежности.

Я сказал ему, чтобы он не переживал: позабочусь об этом. Потом пожелал хорошего дня и смотрел, как стройная фигура удаляется (неспешно) в сторону Равнины.

Но было одно, чего я ему не сказал (и разве мысль об этом не заставила меня хохотать во все горло, пока я шел к гостинице?): я уже нашел наилучшее из возможных вознаграждений для профессора Папайи. Я принесу ему голову Эдгара А. По.

Повествование Гаса Лэндора

12

3 ноября