Всевидящее око

– Мы не решились. Не хотели, чтобы нас сторонились. Вы должны понять, мистер Лэндор, для нас это было страшное время. Когда Лее исполнилось двенадцать, ее припадки стали тяжелее. Мы даже опасались за ее жизнь. А потом, однажды… В… в один из дней июля она пришла в себя и сказала…

Он замолчал.

– Что она сказала?

– Она сказала, что кое-кого встретила. Одного джентльмена.

– Отца Ле Клерка?

– Да.

– Ее прапрапрадед, или кто он ей там.

– Да.

– И она говорила с ним?

– Да.

– На французском? – спросил я, закатывая глаза.

– Да, она хорошо знает язык.

В его тоне прозвучал вызов, нехарактерный для него.

– Скажите, доктор, как она узнала, кто этот таинственный человек? Он счел нужным представиться?

– Она видела его портрет. В те дни я хранил его на чердаке, но они с Артемусом случайно наткнулись на него.

– На чердаке? Только не убеждайте меня, будто вы стыдились своего предка.

– Нет-нет. – Доктор всплеснул руками. – Все совсем не так. Père[129] Le Clerc не был… он был совсем не таким, каким его считали. Он не был порочным, он был целителем.

– Неправильно понятым.

– Да, именно.

– И этот бедный непонятый целитель, этот плод воображения вашей дочери стал руководить ею. А она в свою очередь стала руководить Артемусом. И в какой-то момент ваша жена, доктор, тоже стала ее последовательницей.

Если честно, просто догадка. Не было никакого свидетельства, указывавшего на миссис Марквиз, только мои собственные ощущения, то, как звук разносится по этому тесному дому: ничто из творящегося здесь в уединении не может долго оставаться тайной. Да, то был голос интуиции; но, увидев, как сник доктор, я понял, что попал в цель.

– Наверное, доктор, это был интересный курс. Главным предметом, насколько я понимаю, являлось жертвоприношение. Животных – пока они не достигли той точки, когда те уже не годились.

Его голова качалась из стороны в сторону, как маятник.

– Доктор, что сказал бы ваш драгоценный Гален? Что о жертвоприношении молодых мужчин сказал бы Гиппократ?

– Нет, – произнес он. – Нет. Они клялись мне, что мистер Фрай уже был мертв. Они клялись, что не отнимали человеческую жизнь. Никогда.

– И вы, конечно, поверили… Впрочем, вы поверили и в то, что человек может восстать из мертвых и беседовать с вашей дочерью.

– А какой у меня был выбор…

– Какой выбор? – закричал я, ударяя кулаком по спинке кресла. – Уж у вас-то! Врача, человека науки! Как вы могли поверить в такое безумие?

– Просто я…

Он спрятал лицо в ладонях. Из его горла вырвался высокий, почти женский стон.

– Не слышу вас, доктор, – сказал я.

Он поднял голову и закричал:

– Все потому, что я сам не мог спасти ее!

Затем смахнул слезы с глаз, подавил всхлип и воздел руки в молчаливой мольбе.

– Мое искусство, мистер Лэндор, оказалось бесполезным. Как я мог возражать против ее поисков средства, которое помогло бы ей излечиться?

– Средства?

– Именно это он и пообещал ей. Если она сделает то, что он просит. Она сделала, и ей стало лучше. Никто не станет этого отрицать. Припадки стали уже не такими частыми и сильными. Ей действительно стало лучше!

Я привалился к книжному шкафу, внезапно ощутив усталость. Безмерную усталость.

– Если здоровье стало улучшаться, зачем ей понадобилось человеческое сердце?

– О, ей самой оно вовсе не было нужно. Но он сказал, что это единственный способ освободиться. Раз и навсегда.

– От чего?

– От проклятья. От дара. И ведь она избавилась, разве вы не видите? Она хотела опять стать цельной, хотела жить, как другие женщины. Хотела любить.

– И для этого ей было достаточно принести в жертву… чей-то орган?

– Не знаю! Я запретил Лее и Артемусу что-либо рассказывать мне о том, чем они занимаются. Только так я мог… так я мог хранить молчание.

Он обхватил себя руками и уронил голову. О да, иногда бывает трудно наблюдать человеческую слабость. Которой, по моему опыту, в большинстве случаев оборачивается моральный распад. Слабостью. Прячущейся за силой.

– Итак, доктор, ваша проблема в том, что ваши дети продолжают втягивать других людей в свою миниатюрную дьявольскую академию.

– Они клялись, что не несут ответственности за…

– Я говорю не о Фрае, – сказал я. – Не о Боллинджере или Стоддарде. Я говорю о том, кто все еще с нами. Может, вы не знаете, что ваша дочь обручилась с мистером По и собирается за него замуж?

– С мистером По? – вскричал доктор.

Его изумление слишком естественно нарастало для наигранного. Он не мог уяснить весь смысл, поэтому пытался осознать его частями, и каждая новая часть действовала на него, как икота, сотрясала с головы до ног.

– Но мистер По был здесь, – запинаясь, сказал он. – Сегодня вечером. И никто ни слова не проронил о помолвке.

– По был здесь?

– Да! Мы мило побеседовали, затем он и Артемус перешли в гостиную, чтобы выпить чего-нибудь. О, я знаю, это против правил, – сказал он, открывая в улыбке крепкие зубы, – но считаю, что капелька алкоголя, принимаемая изредка, никому не повредит.

– Артемус тоже был здесь?

– Да, это была… это была настоящая вечеринка.

– А когда По ушел?

– Не знаю… Едва ли поздно – ему же нужно было в казарму, как и Артемусу.