Всему свое время

– Так вот, значит, почему её отец вёл себя как бесстрашный и самоотверженный воин-победитель, твердя, что бояться смерти грешно и бессмысленно, и преподнося смерть как высшее благо, по крайней мере, для него самого… – думал сейчас Артур. Он вдруг отчётливо представил, как душа его пациента, Кевина О’Брайена, комфортно устроившись в дупле старого дуба на маленьком кладбище, раскачивает его могучие ветви…

…Было два часа дня. Артур, одевшись по случаю, молча вылез из своего автомобиля и направился в сторону каменной ограды маленького кладбища. Близкие уже собрались у его северного входа. Отсюда и начнётся церемония похорон. Ещё издалека он завидел Эйрин. Их взгляды встретились и она одобрительно кивнула ему головой в знак благодарности за присутствие. Чёрный цвет её траурного платья резко контрастировал с необычайно белой кожей, придавая ей больше грациозности и печального благородства. А простенькая чёрная шляпка непривычно сидела на её светлых волосах. Рядом стояла её мать, с бледным, взволнованным лицом. Артур сразу её вспомнил, ведь она ежедневно навещала своего супруга и, в нарушение всех правил для посетителей, подолгу сидела рядом с ним. Её черное платье и шляпка с вуалью, прикрывавшей верхнюю часть лица, выражали искреннее уныние и печаль. Подле них стояли родственники, и, возможно, сослуживцы, со спокойными лицами. Вид их свидетельствовал скорее о соблюдении приличий, нежели о безутешном горе.

Урну с прахом умершего положили на огромный катафалк, посреди дорогих погребальных венков. Он явно был предназначен для гроба. За ним должна была следовать толпа провожавших. На бесшумном автокаре урна медленно покатилась мимо старой часовенки до того самого старого дуба, под ветвистыми ветвями которого было вырыто крохотное отверстие в земле, рядом с которым Артур увидел совсем небольшой холмик чёрной земли. В голове мелькнула озорная мысль, каким же это образом Кевин О’Брайен, когда-то богатырского телосложения мужчина, уместится в такой крохотной могиле? Мысль была забавна и смешна, если бы не реальность, что была столь печальна.

И тут произошло нечто необычное. Вместо скорбной песни, полагавшейся по такому поводу, из магнитофона полилась совсем другая музыка, хорошо известная каждому. Ливерпульская четверка мелодично запела свой знаменитый хит «Yesterday»:

«Лишь вчера

Я не верил, что придет беда.

А сегодня в дверь стучит она.

О, верю я в свое вчера»…

Послышались шорох от движения платьев и даже сдержанные смешки. Собравшиеся, в недоумении, обратили свои взоры, кто мельком, а кто – открыто, на Эйрин и её мать, не понимая что происходит. Но те стояли невозмутимые. Тогда всем стало ясно, что именно так и был задуман похоронный церемониал. Очевидно, при его составлении было учтено желание усопшего, прекрасного человека и большого шутника!

…«В один миг

Перестал я быть, кем быть привык.

Надо мной нависла тень интриг.

Вчерашний день явился в миг.

Как же, не сказав ничего, ушла она?

Я не то сказал, и хочу вернуть «вчера».

Лишь вчера думал будто бы любовь игра,

А сегодня б скрылся навсегда

О, верю я в свое вчера»…

Песня закончилась и священник, кивнув присутствующим и добившись от них абсолютной тишины, начал свою погребальную речь.

– Сегодня мы прощаемся с нашим другом, сэром Кевином О’Брайеном. И вспоминаем его доброту, щедрость и жизнелюбие. Всё, что нам дорого, наши любимые, наши друзья, наше тело, наш разум – всё сие даровано нам лишь на время. И будет востребовано обратно. Все мы лишь путники на дороге, ведущей к одному неминуемому концу. И в момент, когда тот, кого мы любим, обретёт вечную жизнь, давайте вспомним, что любовь тоже вечна. И хотя нам будет очень его не хватать, любовь наша заполнит пустоту и разгонит тьму…

– Прощай, папа! – Эйрин первая бросила горсть земли в его могилу. Она с лёгким шумом ударилась о крышку урны с прахом. За ней последовала её мать, а затем и все остальные. Каждый думал о чём-то своём. Напоследок дочь откупорила старую бутылку истинно ирландского виски Bushmills и вылила её, всю до последней капли, на могилу отца…

Вскоре церемония похорон была окончена. Сейчас же, сразу после погребения отца, Эйрин ничего не хотелось, она чувствовала себя слабой и разбитой. Семья сообщила, что хочет уединиться в своём доме и присутствующие стали с ними прощаться.

Артур, дойдя до своего автомобиля, открыл его заднюю дверцу, бережно достал оттуда роскошный букет роз тёмно-рубинового цвета с лёгкими изумрудными подпалинами. и вернулся на кладбище. Здесь, в каких-то пятидесяти шагах к западу от свежей могилы мистера О’Брайена, находилось новое надгробие – изящный крест из белого мрамора. Молодое лицо женщины улыбалось ему открыто и весело с фотографии. Она была так мила и так нежна, а её руки и волосы всегда пахли розами! Под фотографией были высечены имя и две даты: «Роуз Смит. 1986 – 2016». Между этими цифрами – всего лишь тридцать лет, короткие тридцать лет, в которые уместилась вся её жизнь. Ниже шла эпитафия, высеченная в камне:

«Живой тебя представить так легко,

что в смерть твою поверить невозможно…