Всему свое время

…Войдя в палату к пациенту, Артур с горечью увидел, что у больного проявились признаки близкой агонии. Заострившиеся черты лица, казавшегося безжизненным и по цвету уже не отличавшегося от простыни, восковые кисти рук. Он был нахмурен, не смотрел на доктора и дышать ему становилось всё сложнее. Он умирал… Доктор дал указания подключить его к аппарату искусственного дыхания. Аппарат негромко загудел, взяв на себя работу лёгких – ровно двенадцать вдохов в минуту. Электронные блоки и датчики попискивали, регистрируя малейшие изменения в его организме.

Он умирал молча, тихо, в сознании… Уже не за горами отказ внутренних органов, полный паралич и такая долгожданная смерть, чьё дыхание он, должно быть, уже слышал. Но то неуловимое, что отвечает за мысли и мечты, нечто, определяющее его человеческую личность, было еще живо. Артур внимательно посмотрел на Кевина и их взгляды встретились. Взгляд отважного врача, сделавшего для больного всё, что имела медицинская наука в своём арсенале средств, и страждущего пациента, так упорно умолявшего своего доктора помочь ему уйти. И вдруг Артур заметил, как по щеке Кевина покатилась скупая слеза, упав на подушку и оставив на ней мокрое, быстро расплывшееся пятно. Конечно, это была его последняя, беззвучная мольба. Доктор молча засунул руку в карман, вытащил оттуда шприц, набрал лекарство, выверенным движением направил острую иглу и, проколов ею гибкий шланг капельницы, ввёл пациенту лекарство…

Через несколько мгновений у него в кармане затрезвонил мобильный телефон. Тётушка Агата взволнованным голосом сообщала, что состояние Мэрилин резко ухудшилось, у неё запредельно поднялась температура и она бредит. Она настойчиво требовала, чтобы племянник немедленно возвращался домой…

…В полночь Артур неожиданно проснулся от какого-то жуткого безмолвия. Он бросился к дочери, но та мирно посапывала в своей кроватке, а её прохладный лобик не выказывал признаков болезни. С ясного неба, где звёзды сияли как разбитое на солнце оконное стекло, светила неправдоподобно крупная круглая луна, своим жёлтым глазом внимательно следя за ним. Он вспомнил, что сегодня ночь полной луны. Её свет широкими потоками вливался в высокое окно его комнаты, бледно освещая всё вокруг, а нижнее удлинённое пятнышко на её поверхности было похоже на жуткий оскал черепа. Артур глубоко вдохнул. В воздухе было разлито тревожное предчувствие чего-то неотвратимого.

Неожиданно, посреди этого жёлтого безмолвия, зловеще зазвонил телефон. Он невольно вздрогнул и покрылся холодным потом, вспомнив об одном таком звонке в его жизни, после которого для него померк весь свет. Впоследствии самое трудное для него было привыкнуть к этим неприятным ночным трелям – предвестникам беды.

Звонили из больницы. Голос дежурного доктора, его коллеги, сухо и привычно, по-врачебному, известил о том, что пациент из палаты интенсивной терапии номер 4 – Кевин О’Брайен – несколько минут назад, ровно в полночь, скончался…

ГЛАВА 7. Остров Блаженных

Палата номер 4, куда, чувствуя неодолимое стремление, вошёл Артур утром следующего дня, толкнув её стеклянную дверь, выглядела тем самым местом, где смерть особо яростно утолила свою жажду. Помещение была сумрачным холодным и бесстрастным, и пока ещё пустым, но уже подготовленным в ожидании нового пациента… Вся электронная аппаратура, в окружении кромешной тишины, была отключена за ненадобностью, и теперь эта палата всем своим видом напоминала опустошённую душу, в которой застыло и остановилось всё, включая мельчайшие, невидимые глазу пылинки. И даже то, что остановить невозможно. Само время…

Спустя минуту, в конце коридора показалась фигура молодой женщины. Эйрин! Она шла медленным шагом, в полном одиночестве, отгороженная от всего внешнего мира своим лёгким пальто, из-под которого выглядывало вязаное чёрное платье, облегавшее её тонкое стройное тело. Из-за своих, слегка опущенных, плеч она выглядела согнувшейся и убитой горем. Артур выразил ей свои соболезнования. Слёзы брызнули из её глаз, оросив рамку, в которую была вставлена фотография, хранившая память об их когда-то счастливой семейной идиллии. Он всем сердцем ощущал безысходность, в которой она оказалась. Её как будто затопило внутри слезами. Она поднесла рамку к лицу, пытаясь поймать на ней исчезнувший запах отца. И, казалось, она бы отдала всё на свете, лишь бы снова ощутить его.

– Как нам теперь жить без папы, Артур? – плача, спросила она.

Ему нечего было возразить ей, и, когда она разразилась сдержанными рыданиями, он только молча стоял рядом с ней, не находя подходящих слов, чтобы утешить её. Потом он дотронулся до её руки и попытался успокоить.

– Эйрин! – произнес он. – Я понимаю ваше состояние. Для вас это шок. Но скорая кончина вашего отца была предсказуема… Мы ведь все знали об этом… – она тихо плакала, а Артур продолжал: