При свете луны, выглянувшей из-за туч, мы увидали новую, не менее жуткую, картину. Трюм был полон скрюченных, наполовину затопленных замерзшей водой, трупов…
Нам нечего было больше делать на этой «шхуне смерти», и я приказал команде покинуть судно. Пустив в него два снаряда, так как оно представляло серьезную опасность для встречных судов, и убедившись, что шхуна пошла ко дну, мы направились к эскадре…
Спасенных удалось привести в чувство. Некоторые почти обезумели от ужаса и страданий. Скорее других оправился спасенный первым старый рыбак. Он рассказал нам о чудовищном злодеянии, совершенном румынской сигуранцей…
— Наши рыбаки, — закончил командир жуткую эпопею «Незабудки», — выказали исключительный героизм, до последней возможности борясь за спасение шхуны… Многие из них погибли…
В мертвом молчании поднялись моряки. Лица всех были суровы и бледны. Каждый переживал только что разыгравшуюся трагедию… Среди напряженной тишины были слышны лишь возгласы вахтенных да удары ветра в плотно завинченный иллюминатор…
…
ОТ РЕДАКЦИИ. Упомянутая в письме книга уже включена в издательский план «ЗИФ», и о выходе ее в свет мы сообщим своевременно нашим читателям.
БИБИ-ЭЙБАТСКАЯ КОСТЬ
Автором настоящего рассказа, присланного на лит. конкурс «Всемирного Следопыта» 1928 г. под девизом «Шаг за шагом», оказался Алексей Павлович Романовский (Красная армия). Рассказ получил 2-ю премию—400 руб.
Алексей Александрович Гущин, главный инженер нефтяных промыслов в Биби-Эйбате, рано утром делал сбой обычный обход. Привычно шел он по гнущимся лавам (мосткам), высоко шагал через трубы, прыгал на песчаные дамбы, зорко оглядывая деловой хаос растущего нефтегородка. Во всем он видел свою направляющую мысль, и каждая мелочь красноречиво говорила с ним. Вот из № 134 выброшено зазубренное сверло — на языке инженера это значило: «Двенадцатый кремневый пласт». Сто пятьдесят шестая буровая за ночь дала новый гребень песка — мелькает мысль: «Через сутки надо ждать чистой нефти». Дальше, у девяносто седьмой, опытный глаз улавливает убывающую упругость густой и коричневой, как брага, струи — и творческая мысль логарифмирует местность, отыскивая новые направления ускользающих под землею родников. Блеснувшие по пути мысли Гущин бегло заносит в записную книжку, сея на страницах ряды цифр и серии стрелок с буквами С, Ю, В, З.