Всей землей володеть

По течению Канины плыли десятки трупов. Но, глядя на них, Всеволод внезапно почувствовал: нет у него в душе ни страха, ни сострадания. Он привык, просто-напросто привык ко всему этому. Сколько жарких сеч осталось за спиной, сколько раз был он на волосок от смерти! Обычными, заурядными стали и трупы, и запах крови, и звон булата.

«Надо, однако же, спешить! — встрепенулся князь Хольти. — Скажу, мол, искал и не отыскал Изяслава».

Он свистом подозвал верного коня, вскочил в седло и заторопился к месту битвы.

Глава 112 КЛЯТВА МОНОМАХА

Теснимый противниками, Олег поспешно отходил с остатками дружин на юг. Перед глазами его с каждым мгновением росло число бездыханных тел, людских и конских.

В Тмутаракань скачем! Тамо отсидимся! Не достанет никто, ни един ворог! — бросил он через плечо гридням.

Круто поворотив и лихорадочно стегая плетью своего каурого фаря, Олег галопом понёсся вдоль берега Канины.

Владимир и Ярополк гнались за Олегом несколько вёрст. Осыпав напоследок уходящих в ковыльную степь тмутараканцев градом стрел, они вернулись назад к месту битвы.

Навстречу им на взмыленном белом иноходце летел взволнованный Всеволод.

— Вороги князя Изяслава убили! — воскликнул он, умело изобразив на лице безутешную скорбь.

— Когда?! Как?! — взревел в бешенстве Ярополк.

— Не знаю, сыновец. Гридни нашли его тело. В спину ударил кто-то. Видно, сзади подкрался, — опустив голову, угрюмо пробормотал Всеволод.

— Где пленные?! Всех перебью! Кто посмел длань на князя поднять?! — бесновался, хватаясь за саблю, Ярополк. На Тмутаракань пойду! Ольгу башку сыму!

Владимир и Всеволод насилу успокоили его.

— Сим ты отца себе не воротишь, — веско изрёк Владимир, придерживая за поводья Ярополкова коня.

— Молить буду Бога, дабы покарал убивцев! — процедил сквозь зубы Ярополк.

На лбу Всеволода выступил холодный пот.

...Вечерело. Вдали, отливая багрянцем, потухала заря. Из недалёких от стана войска дубрав и густого соснового лесочка за Каниной повылетали в поисках добычи чёрные вороны. Они рвали мясо, выклёвывали глаза мёртвым и громким карканьем тревожили тех, кому посчастливилось остаться в живых.

Надрывно скрипели телеги, нагруженные телами раненых и убитых. По хмурым лицам воинов нельзя было догадаться, победа ли одержана или, наоборот, это побеждённые бредут по полю битвы, подбирая всё, что осталось от их рати.

«Да какая ж се победа?! — с горечью думал Владимир, объезжая лагерь. — Сколько косточек русских забелеет здесь вскоре! Друг дружку тузим мы! Верно дед мой, князь Ярослав, в завещаны! своём писал. Остерегал он нас от ратей, от ссор братоубийственных, от котор, от усобий. Да токмо не вняли мы словам его мудрым».

Владимир вздохнул, сокрушённо качнул головой и ещё раз окинул взглядом поле брани.

Сотни тел, конские трупы, хищные птицы, вой волков в дубравах, лужи крови у подножий холмов — жуткая картина стояла перед его глазами.

— Роту даю: покуда жив, помнить сей день буду, — прошептал молодой князь. — Сил не пощажу, чтоб не зреть боле такого! Бог мне свидетель!

Этой клятве, данной в вечер после битвы на Нежатиной Ниве, он, князь Владимир Мономах, останется верен навсегда. В самые тяжёлые минуты жизни будет он вспоминать это поле, усеянное телами русских воинов, и будет перед мысленным взором его вставать умирающий воевода Иван, шепчущий: «Землю нашу люби. Ворогам ходу не давай». И кровь будет закипать в жилах Владимира, сильнее забьётся сердце, беспощаден будет он к врагам, а князей станет мирить, крепкой рукой объединив под своей властью всю Русь от истоков Волги до Карпатских гребней.

Глава 113 КРОВАВАЯ ПОЛОСА

Тело Изяслава привезли в Киев на ладье. К пристани на Почайне высыпали толпы киевлян — простых ремественников, смердов, торговцев. Стон и плач стоял в народе. Нет, Изяслава при жизни не любили, помнили и про встань после битвы на Альте, и про бесчинства ляхов, и про десятки казнённых и ослеплённых в майские, девятилетней давности, дни. Но вот он умер, погиб, и что будет дальше, как будут они, простые люди, жить?! Не начнётся ли новое кровопролитие, не разделятся ли бояре на партии, не вспыхнут ли мятежи в городах, не взбунтуются ли удельные князья?

Тревога, неизведанность, предчувствие беды словно разливались в воздухе над пристанью. Жалобно причитали жёнки, истово крестились мужики; клоня гордые головы, шептались убелённые сединой градские старцы[313].

Гридни бережно положили покрытое паполомой тело Изяслава на запряжённый соловыми[314] угорскими иноходцами возок и медленно, осторожно повезли вверх по Боричеву увозу.

Жители стольного, скорбно тупясь, стояли по обе стороны дороги.

Всеволод, Святополк, Ярополк и Владимир пешие шли за гробом, за ними следовали бояре, дружинники, знатные купцы.