Всего три дня

Прапорщик вновь побагровел, и нестерпимая боль опять прожгла шрамы на лбу и скулах. Он хотел было сказать, что устав не рассчитан и на варварское отношение к народному имуществу таких водителей, как Поздняков, что у него душа горит при виде этого. Где ж тут выдержке взяться? Но промолчал. Формально майор был прав. Одно только непонятно: выходит, пусть себе ломают машины, а ты не лезь, на то командир есть? Чуть заметно пожав плечами, показывая свое недоумение, прапорщик повернулся и ушел к колонне.

Майор Антоненко не стал его возвращать, хотя Песня повернулся, словно в насмешку, через правое плечо и не отдал чести. «Достаточно для первого раза. Не поможет это, не поймешь — будем наказывать. А то, как я погляжу, очень тебя избаловали, товарищ прапорщик. Да, ничего себе «наследство»!» — в который раз уже припомнились майору слова комдива…

Песня поглядел, как возится около своей машины Поздняков, выполняя его указание. «Куда сонливость подевалась! Помогла-таки вздрючка! Если бы всегда так. Пойти проверить еще тягач Лазарева? Ведь наверняка что-нибудь найдется: тоже хорош водитель — лишь бы колеса крутились! Ну, найду что, шумну и на него — это как пить дать. А новый командир дивизиона опять осадит? Зачем мне это нужно? Верно майор говорил: есть командир отделения тяги сержант Заниманский, есть командир взвода, есть комбат, наконец, — пусть они и проверяют! С них будет спрос. Если разобраться, то мое дело — ремонт. Что мне, больше всех надо? Не умею спокойно говорить с лентяем, — значит, и лезть не след! Пусть это делают, кому по службе положено. Поломает машину — исправим. Не хватит сил — пусть на ремзавод отправляют, больше я по ночам сидеть в парке не буду. Мне же меньше забот…»

Обидно было Песне не столько за сам выговор — новый командир прав насчет невыдержанности, батя и майор Трошин тоже беседовали с ним по этому поводу, — сколько за то, что ему прямо и недвусмысленно сказали: не лезьте не в свое дело. А чье же оно тогда? Нет в дивизионе специалиста, лучше его знающего и понимающего машины. Так неужто он будет молчать, видя, как на его глазах гробят тягач? Неужто на войне автотехнику было наплевать, дойдут ли машины с орудиями до огневых позиций? Наверное, нет! Так какого черта он стоит истуканом, когда душа чует, что лазаревская машина не в порядке?!

И прапорщик Песня решительно направился к тягачу. Поднял капот, — кажется, все в норме. Ага, исправляется и этот солдат помаленьку. Значит, есть все-таки польза от того, что он как умеет заставляет шевелиться водителей! Вон как порезвел Поздняков. И Лазарев хорошо обслужил тягач. Ничего, со временем дойдет до них, что трудиться в полную силу надо сегодня, а не тогда, когда жареный петух в темечко клюнет. А пока это соображение придет к ним, он, Песня, тоже не имеет права в стороне оставаться. Держать тягачи в исправности и подстегивать водителей, которые в этом нуждаются.

Рассуждая так, прапорщик тщательно осмотрел двигатель, но ничего не нашел. С удовлетворением захлопнул капот и уже просто, на всякий случай, заглянул под тягач. Ну вот тебе: нахвалил Лазарева, а под картером целая лужа масла натекла! Песня осторожно дотронулся до горячей сливной пробки, она легко поддалась: от тряски ослабло крепление, а водитель не проверил. Через пару километров совсем отвинтилась бы, масло вытекло, а двигателю — каюк!

— Лазарев, подь-ка и ты сюда! — снова разнесся по рощице зычный бас разъяренного прапорщика Песни, не предвещавший виновнику ничего хорошего. — По душам побалакаем за твою машину. Вместе вспомним, что входит в техосмотр на малом привале.

Призыв Песни раздался за спиной майора Антоненко в тот момент, когда он вернулся к дереву, возле которого сидели офицеры.

— Однако это уже слишком! Нарочно он, что ли? — возмутился Антоненко. — До чего этот ваш Песня распущен! Ведь сделал же ему внушение, а он опять за свое.

— Во-во, разоряется, как царь и бог! — поддержал его уже воспрянувший духом старший лейтенант Авакян. Но майора Антоненко это единомыслие почему-то неприятно задело. Подумал: «Выкручивается комбат, вот и поддакивает».

— Али Гасанович, и это опять ваш водитель, — спокойно произнес Савельев. — Мне такое не нравится. Ну-ка, товарищи командиры, еще раз все проверить — через пять минут отправляемся.

Комбаты ушли, и только после этого подполковник Савельев с мягким укором сказал майору Антоненко, отвечая на его реплику:

— Напрасно вы так про нашего автотехника, Василий Тихонович. Песня — специалист, каких еще поискать. Грешен, правда, крепким словцом. Срывается порой. Но мало ли что в сердцах скажешь. Не по этому о людях судят, а по отношению к делу. Советую этим мерилом пользоваться. Ручаюсь: не ошибетесь никогда.