Всего лишь пепел

 — Два-три часа? — воскликнул Пузынёв. — А сутки не хочешь?

В этот момент к ним приблизились несколько вооруженных людей в черных комбинезонах и штурмовых шлемах. Старший приказал Васнецову следовать за ними…

Дальнейшие события походили на дурную комедию. Черные комбинезоны попытались блокировать омоновцев тем же приемом, который последние использовали на учениях. Но тут на площади объявились исчезнувшие обитатели деревни, включая настоятеля храма отца Николая. Все произошло совершенно неожиданно, по крайней мере, Василий Петрович не сумел бы отделить момент, когда гражданских еще не было, от момента их появления. Просто стало вдруг очень шумно и суетно. Василий Петрович рассматривал знакомые и незнакомые лица, заметил своего тезку опера Увина, священника и нескольких монахинь рядом с ним. Две неразлучные старушки, Анфиса Сергеевна и Анна Васильевна, о чем-то оживленно разговаривали с огромного роста дедом. Василий Петрович не мог отвести глаз от этого гиганта. «Рост примерно два десять — два пятнадцать», — прикинул он. А борода? У этого состарившего баскетболиста к нижним горизонтам тела обрушивалась водопадом Виктория удивительная разноцветная борода: в большинстве своем седая, но отчасти серая, черная и даже зеленая. О такой вполне можно было бы спеть вместе с незабвенным Михаилом Васильевичем:

О прикраса золотая,

О прикраса даровая,

Мать дородства и умов,

Мать достатков и чинов,

Корень действий невозможных,

О завеса мнений ложных!

Чем могу тебя почтить,

Чем заслуги заплатить? [2]

На великана сразу обратили внимание черные комбинезоны и попытались выдернуть его из толпы. Седобородый исполин широко раскинул руки, сгреб в объятия сразу трех спецназовцев и аккуратно перенес их на край площади. При этом громогласно им внушал:

 — Сектанты вербуют в свои ряды ничего не подозревающие семейные пары. Духовное здоровье нации под угрозой. Сплотите свои ряды против врагов веры! Анафема нечестивцам!

 — Анафема! — пронесся по площади дружный глас.

Причем, как заметил Василий Петрович, омоновцы тоже кричали. Но особенно его удивил сын Юрик, широко разевающий рот и потрясающий в воздухе руками. Неужели и он за анафему? Но откуда этот-то знает про сектантов? Юра, между тем, оказался рядом со старушками из сказочного домика, склонился к ним и слушал их щебетанье. «А вот это надо прекращать!», — подумал Василий Петрович и решительно двинулся в сторону сына. Однако ситуация опять изменилась. На площади появился начальник ГУВД полковник Смирнов в — как принято это говорить — сопровождении группы товарищей.

 — Где подполковник Кривенко? — Смирнов раздраженно оглядывался вокруг себя, заметив Василия Петровича, крикнул и ему: — И ты, Пузынёв, подойди.

 — Что у вас тут творится? Вы кем себя возомнили? Я вам укажу место! — вбивал Смирнов слова-гвозди в вытянувшегося по струнке зама начальника оперативного штаба Кривенко, — Что это за колонна бронетехники, которую мы обогнали? Кто распорядился?

 — Это решение штаба военного округа, — отрапортовал подполковник. — Штурмовой батальон.

 — Зачем он тут нужен? Срочно свяжись со штабом, пусть дают отбой. И кто мне, в конце концов, даст вразумительно объяснение? Может ты, Пузынёв?

 — Товарищ полковник, — Василий Петрович выступил на полшага вперед, — как мне стало известно, пропавшая рота ОМОНа все это время находилась в храме на службе. Хотя я вчера туда заходил и никого там не видел.

 — Он не видел! — заорал Смирнов, жилы на шее у него вздулись, лицо угрожающе налилось кровью. — А ты, Кривенко, видел?

 — Никак нет! — доложил тот.

 — Да вы что, с ума посходили? — начальник УВД сделал такое движение руками, словно разрывал на части портянку. — Где представитель епархии? Этот, как его? Благочинный Ухов?

К полковнику подошел, скорее всего, прибывший вместе с ним моложавый священник.

 — Это… — начальник ГУВД замялся, не зная как к тому обратиться.

 — Протоиерей Владислав, — подсказал священник.

 — Будьте любезны, протоиерей, выясните тут у своих насчет службы и почему не могли найти моих бойцов?

 — Да уж спрашивал у батюшки, тот уверяет, что просто служил и не следил за тем, кто был, и кого не было. Сейчас вот спросим у старосты.

 — А я здесь! — звонко, как пионерский горн, «сыграла зарю» Анфиса Сергеевна. — Всё правильно батюшки говорят, милиционеры всё время были с нами в храме, сначала всенощную служили, после проповедь слушали, исповедь началась, каждый солдатик подошел к аналою. Потом литургию служили, все причащались Святых Таин, опять слушали проповедь. А теперь бы хорошо и на трапезу пойти…

 — На трапезу успеете! — резко обрезал Смирнов. — Объясните, почему никто не видел сотрудников милиции? Где они все это время находились?

 — Я же говорю, в нашем храме! — всплеснула руками Анфиса Сергеевна.

 — Ты сведи их в храм, Анфисушка, да и покажи всё, — подсказала Анна Васильевна.

 — И то правда, бабуля. Пойдемте-ка в храм! — Анфиса Сергеевна развернулась и, увлекая за собой людей, зашагала к церкви.

Смирнов со свитой был вынужден проследовать в общем потоке. Василий Петрович, не отставая, шел чуть поодаль от руководства.