Всего лишь пепел

Удивительное дело, но то ли Васнецов был гениальным рассказчиком, то ли сам Василий Петрович впал в какое-то особенное душевное состояние, но он вдруг начал видеть пересказываемые события как бы глазами очевидца. Перед его взором возникали реальные картины, и он, подполковник Пузынёв, становился их участником…

А старушки из пряничного домика (именно они, и никто другой!) выглядели и впрямь необыкновенно. На них были длинные, до пят, коричневые платья с белыми накрахмаленными обшлагами и белые фартуки с нашитыми красными крестами на груди, поверх — светлые плащи-накидки, на головах — ярко-белые, тоже накрахмаленные чепчики. Эта униформа придавала им какой-то особенно торжественный, совершенно нездешний вид. Капитан Ободов подумал, что где-то недалеко снимается кино и это без сомнения актрисы.

Одна из женщин по-детски звонким голосом спросила:

 — А что это у вас за оружие, господин офицер? Не винтовка ли Мосина?

 — Ну что вы, — улыбнулся капитан, — откуда у нас такая древность? Это автомат Калашникова АК-74М с тактической рукояткой и колиматорным прицелом на планке пикатини.

 — Анна Васильевна, вы что-нибудь поняли? — спросила звонкоголосая старушка свою спутницу.

 — Нет, милая Анфиса Сергеевна, — ответила та, голос ее изобиловал усталыми хрипловатыми нотками, — последний раз я держала в руках оружие примерно в 1902 году. Это было в Красном Селе, я тебе рассказывала, Анфисушка. Некий прапорщик Вакильев… Нет! Это точно был штабс-капитан Малюнов. Сережа. Голубоглазый блондин, красавец! Представьте себе, он учил меня стрелять как раз из трехлинейной винтовки Мосина! Я ничего не путаю, так она называлась? — старушка вопросительно взглянула на Ободова.

 — Нет, вы ничего не перепутали, — ответил капитан, — у меня как раз билет был на экзамене с таким вопросом. Вот, пожалуйста: винтовка Мосина, трёхлинейка, калибр 7,62-мм, принята на вооружение Российской Императорской армии в 1891 году; активно использовалась в период с 1891 по конец Великой Отечественной войны; название оружия происходит от калибра ствола винтовки, который равен трём русским линиям или трем десятым дюйма, а это и есть 7,62-мм; на основе это винтовки был создан целый ряд образцов спортивного и охотничьего оружия.

 — У вас отличная память, господин штабс-капитан, — с улыбкой сказала Анна Васильевна, — Я правильно разбираюсь в современных воинских званиях?

 — Тут вы опять не ошиблись, — капитан Ободов тоже широко улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы. — А вот насчет 1902 года была явная оговорка.

 — А вот и не было! — звонким девичьим голосом воскликнула Анфиса Сергеевна. — Все так думают и все ошибаются! Бабушка, если потребуется, расскажет вам и о 1892 и о 1882 годах, а если поднапряжет память, то и о 1872.

Среди окруживших их бойцов прокатился смешок.

 — Отставить! — скомандовал Ободов. — Вы что, в кино снимаетесь? — спросил он у старушек. — У вас такие роли по фильму?

 — У нас, господин офицер, по жизни такие роли, — вздохнула Анфиса Сергеевна, — в кино мы никогда не снимались. А если у вас сомнения насчет возраста моей бабушки, то могу принести паспорт. Там есть дата рождения — 17 сентября 1866 года.

 — Бывает же такое? — удивленно пожал плечами капитан Ободов. — Нет, вы слышали?

 — Ну и что? — ответил за всех капитан Риехакайнен, блондин с хрупкой фигурой подростка. — Я читал, на острове Окинава в Японии живет мужик, ему 115 лет.

 — А Анне Васильевне выходит… — Ободов наморщил лоб, — сто тридцать один годок. Так что японец твой и рядом не стоит.

 — А я слышал, что во Франции живет тетка, — крикнул кто-то из омоновцев, — 1875 года рождения.

 — Увы, — тихо вздохнула Анна Васильевна, — уже не живет, три с половиной месяца назад, 4 августа Жанна Луиза Кальман отошла в мир иной. Да помилует Господь ее душу.

 — Вот тебе и Юрьев день, — развел руками Риехакайнен и притворно вытер слезу, — а кто вам, бабушка, сообщил эту прискорбную весть? Не посол ли Франции в России?

 — Сань, зачем ты так? — Ободов хлопнул товарища по плечу. — Издержки воспитания, простите, — он с виноватым видом улыбнулся старушкам.

 — Полноте, это пустяки, — охотно приняла извинения Анна Васильевна, — последние лет семьдесят в посольстве Французской Республики я не бывала и послам меня никто не представлял. А о кончине Жанны Кальман сообщила мне она сама. Мы, долгожители, следим друг за другом, и по возможности о смерти своей коллег оповещаем.

Капитан Риехакайнен взглянул на Ободова и постучал пальцем по виску.

 — А вы знаете, господин Александр… — Анна Васильевна на секунду задумалась, будто что-то вспоминая, и тут же продолжила: — у вашего прадедушки по материнской линии Эйно в 1919 году еще не было фамилии? Он был сапожником и жил рядом с озером Лаппала. А 1920 ему пришлось выбирать себе фамилию для участия в выборах, закон такой вышел в Финляндии, что всем отныне следует иметь фамилии. И он стал Эйно Лаппалайнен. А прожил он, между прочим, восемьдесят семь лет. А другой ваш прадед…