Всего лишь пепел

Пузынёв вслед за начальником вошел в кладовую, представлявшую собой просторную чистую комнату. Вдоль ее стен от пола до потолка поднимались стеллажи с полками, заставленными картонными коробками, упаковками свечей, ящиками с «Кагором». На узком участке стены, свободном от полок, висели портреты президента Ельцина и премьера Черномырдина.

 — Ну вот, — Анфиса Сергеевна указала на них рукой, — люди нецерковные вполне могли принять эти фотокарточки за иконы. Прости меня, Господи, — она перекрестилась и добавила:

 — Надо в церковь почаще ходить, чтобы таких конфузов не было.

У полковника отвисла челюсть, он переводил взгляд потемневших от гнева глаз с церковной старосты, на Пузынёва, потом на Кривенко.

 — Ты что, подполковник, — тыча в него похожим на сардельку пальцем, закричал Смирнов, — целые сутки искал пропавшее подразделение МВД в этой кладовке? У тебя же было двести человек под ружьем? Вместо того, чтобы отодвинуть в сторону лист ДСП, ты котлованы в деревне рыл? Просто отодвинуть ДСП! А ты штурмовые батальоны вызывал? Ты заешь, в какую это копеечку вылилось государству? Да я же на тебя всё это повешу!

 — Позвольте объяснить, товарищ полковник, — пытался робко оправдываться Кривенко…

 — Не позволю! — еще громче орал Смирнов.

 — Игорь Игоревич, — вмешался благочинный Ухов, — я думаю не надо перегибать палку, люди действительно в храме не бывали, что такое иконостас, паникадило, аналой — ведать не ведают, вот кладовую со святыней и спутали. Какой с них спрос? Мы же из епархии высылали вам предложение наладить для сотрудников и их родных работу воскресной школы? Высылали! Ответа так и нет. Так что не надо репрессий. Иначе Владыка доложит вашему министру.

 — Да не будет репрессий! — махнул рукой Смирнов. — И школу вашу давайте, организуйте, приказ я подпишу. А вы мне завтра рапорта на стол, — он пронзил взглядом Кривенко и Пузынёва. — Все равно так просто вам это с рук не сойдет. Выговор, как минимум!

«Я-то тут причем? — с раздражением подумал Василий Петрович. — Я ведь и членом оперативного штаба не был? Что за жлобство?» Когда руководство удалилось, он посмотрел на наряженную, как солистка филармонии, Анфису Сергеевну и подумал, что лукавая старуха опять всех провела. Как пить дать! Не могли матерые оперативники не обшарить тут каждый сантиметр площади. Какая кладовка? Какой там, к фигам, лист ДСП? Но где же тогда все это время находился ОМОН? Загадка! Василий Петрович тут же дал себе слово расспросить обо всем у Васнецова и его офицеров. Не успокаиваться же враньем старухи?

Он и теперь, в последних числах ноября, уже выслушав подробные рассказы омоновцев и имея за душой обещанный от начальства выговор, думал точно так же. Во всем виноваты старухи. Во всех его бедах!

* * *

Боже, Царя храни!

Сильный, державный,

Царствуй на славу нам;

Царствуй на страх врагам,

Царь православный!

Боже, Царя храни!

Гимн Российской Империи,

1833 —1917 гг..

Выцепить для беседы Васнецова удалось лишь на следующий день. Василий Петрович специально приехал на базу ОМОН. Васнецов выглядел крайне усталым, но визит Пузынёва воспринял нормально, очевидно считая подполковника единомышленником, как и своих сослуживцев по отряду. Ну да, они, что называется, вместе открыли сезон приключений. Василий Петрович как раз на это и рассчитывал.

 — Задергали совсем, — тяжело вздохнул Васнецов, — всю ночь допрашивали.

 — И как? — спросил Пузынёв.

 — Что как? Если бы со мной одним произошло, то едва бы вывернулся. А тут целый отряд. Всем вместе легче отбрехаться.

 — А что на самом-то деле было?

 — Да то и было, что говорим, только с некоторыми нюансами. Но о них лучше и не думать, запутаешься совсем.

 — Это почему так? — Василий Петрович внимательно смотрел на майора, пытаясь понять, лукавит тот или нет?

 — Потому что, как только пытаешься все разложить по полочкам, тут же попадаешь в непонятку. И сам себе говоришь: не может быть!

Нет, похоже, майор был искренним, Василий Петрович чувствовал это нюхом оперативника.

 — Ты внятно расскажи, — попросил он.

 — Да что я? Я-то угодил во все это позже. Вы сами послали меня в церковь: мол, проверь там все. Помните? Я и двинулся. Обошел церковь вокруг: никого. Зашел внутрь. А там все наши и вообще полно народу. В храме я и находился до конца. Как вышел, сразу оказался на площади рядом с вами. Только со временем что-то не то было. Мне показалось, что я на службе несколько часов простоял, а прошло почти сутки. Ну а вообще, всю картину в целом могу обрисовать со слов Славы Ободова, Сани Рихака и других мужиков.

 — Так давай, не томи, — поторопил майора Василий Петрович, — с чего все началось?

 — Началось все с выполнения поставленной задачи. Отработали хорошо, без внештатных ситуаций. Сели перекурить. Рихак беседовал с бойцами, Славик Ободов чистит автомат. Тут подошли две старушки, почему-то одетые, как сестры милосердия — те, дореволюционные. Выглядели они, без всяких преувеличений, необычно…