Всего лишь пепел

Журналистов в зону оцепления не пускали, однако те каким-то образом прорывались. Один даже пытался напрямую задавать ему вопросы. Василий Петрович отмахнулся, а нахального журналиста выпроводили прочь. На следующее утро появились те самые газетенки, с «жареными» материалами, которые и лежали теперь, спустя неделю, на его столе. Бумага, как говорится, все стерпит. В том числе и этот поток бреда, объединяющий в единое целое и недавние происшествия в Хэллоуин, и исчезновение городского ОМОН и, вообще, само наличие его владений здесь на озере. Все якобы было связано в единую цепочку некоей новой диаволиады. Какой бред! Воистину, бумага все стерпит. А он? Каково ему после ушата грязи? Да какого там ушата? Бочки! А выговор и угроза снятия с должности? О, как хотелось ему узнать, кто же является автором сценария всех этих невероятных событий. Узнать и поквитаться!

Ему пришлось вытерпеть несколько неприятных бесед. К исходу вечера его оставили в покое. Это было неплохо. Но и нехорошо: ему, подполковнику, одному из руководителей городской милиции, даже не предложили поучаствовать в работе оперативного штаба. «Пусть, — решил он, — плюнуть и растереть». Про него забыли, зато деревню и окрестности озера перерыли сверху донизу. Поиски не прекращались до утра. Привлекли даже спецназ ГУИНа, уж не говоря о СОБРе. Кроме давешнего старика с носом пуговкой в деревне вообще никого не обнаружили. Бедного катарактного деда, как верблюда, водили туда-сюда по окрестной территории, снимали на видео, задавали вопросы. Можно было предположить, что он им отвечал. Привет от Сухова, Абдуллы и Гюльчатай! Нет, всегда можно найти лазейку и выскользнуть из петли самой безысходной ситуации. Иногда для этого достаточно просто улыбнуться. Это Василий Петрович и сделал — стало легче.

Однако толком заснуть ему этой ночью не удалось. По дому бродили какие-то личности. Некий «первый» через короткие промежутки времени требовал от «третьего» и «четвертого» «включить голову», «поднажать» и грозил «вынести напрочь мозги». Дважды рядом приземлялся и взлетал вертолет; периодически слышались выстрелы, а один раз даже где-то рвануло...

* * *

И прежде бывало подобное,

бывало еще ужаснее, и Государство не разрушалось.

Карамзин Н.М.

Ранним утром морозец хозяином гулял по окрестностям, студил усталые лица поисковиков и замораживал дыхание в их устах. Хорошо заметные в свете прожекторов облачка пара цеплялись за козырьки фуражек, окутывали мелькающие тут и там сферы «Алтынов».[1]

Василий Петрович, пытаясь не обращать внимания на ломоту в висках, заварил на кухне кофе и пошел с кофейником на веранду. Там, уронив голову на стол, дремал кто-то в штатском, заслышав шаги, поднял голову. Пузынёв поздоровался. Этого следователя ФСБ наглядно он знал давно, хотя лично знаком не был.

 — Как там поиски? — поинтересовался он.

Тот неопределенно пожал плечами. Что ж, тихарь, он и есть тихарь.

Через пятнадцать минут Василий Петрович вышел наружу и узнал все новости от своих сотрудников из УВД. Вернее, об отсутствие новостей. Если не считать, отчета экспертов. Те, проанализировав поступившее на пульт дежурного ГУВД сообщение, сделали вывод, что исчезновение бойцов ОМОН связано с около религиозной деятельностью. Были тщательно исследованы выражения «говеют» и «приступят к Тайнам». Здесь прослеживалась явная связь с обрядами и таинствами Православной Церкви. В епархиальное управление было отправлено обращение с предложением сформировать совместную комиссию. Чтобы выработать меры реагирования, архиерей созвал экстренное совещание благочинных, назначив его на пятнадцать ноль-ноль. Однако до этого времени надо было еще дожить…

Около полудня стлало значительно теплее. Из города приехал сын Юрик. Как он пробрался к дому, Василий Петрович выяснять не стал — упражнений для головы и так хватало. Но без хитрости явно не обошлось, дорога была заблокирована постами, всю территорию контролировали патрули.

 — Что тут у вас, пап? — в глазах Юрика прыгали безпокойные зайчики. — В городе слухи бродят, дескать, пришельцы захватили омоновцев. Или террористы? Что все-таки случилось?

 — Юра, веришь? — сам не больше твоего знаю. — Василий Петрович нервно хрустнул пальцами. — Пропали люди. Куда? Выяснить пока не удается, невзирая на все предпринимаемые усилия. Вот и всё.

Всё? А всё ли? У него возникло неожиданное побуждение проявить большую откровенность и рассказать сыну о своем тайном плане: о том, как убеждал он руководство ГУВД в целесообразности переноса учений ОМОН в Большие Росы, как корректировал боевую задачу, чтобы побольше насолить обитателям деревни. Он даже начал говорить.

 — Ты знаешь, сынок, — сказал он, — хочу тебе признаться…

 — Пап, смотри, — Юрик, перебив отца, указал рукой на дорогу, — технику строительную везут. Что бы это значило?

 — Хотел бы я знать, — Василий Петрович, приставив ладонь козырьком ко лбу, рассматривал медленно ползущую через поле автоколонну. Впереди ехал автокран, за ним тяжелые тягачи тащили платформы, на которых стояли экскаватор и бульдозер.