Всего лишь я

Только что толкались люди в узких проходах, места не хватало, и вот под открытым небом только боров, старик и Кайс, а над ними, хмуря брови, с высоты саженного роста взирал столбовой.

– Ну? – нетерпеливо прорычал он.

Вперед вышел Кайс. В балахоне, с надвинутым капюшоном, он походил на монаха-отшельника.

– Я кричал, – тихо, так, чтобы услышал его только столбовой, сказал Кайс.

– Да ты, монах, никак со стены городской головкой вниз упал! С чего тебе показалось, что пожар? Спьяну ли?

Пользуясь тем, что его лица не видно за надвинутым капюшоном, Кайс внимательно оглядел столбового. Как выглядел воин, во что одет – не важно. Важно то, какого цвета дымка над ним. Кайс прищурил глаз, увидел – синего. Не страшится столбовой, не злится. Спокоен и уверен в себе. Значит, можно и поговорить. Будь иначе, Кайс попросту сбежал бы.

– Эши тебя занес на базар, что ли? – все так же насмешливо спрашивал столбовой.

Кайс слегка приподнял руки, позволив широким рукавам сползти до локтей. Заиграл четками, перекатывая бусины. Столбовой смотрел на четки внимательно, и, как только Кайс добрался до самой большой бусины, на боку которой виднелось клеймо тайной службы, тут же отвернулся и направился к своему столбу. Никто из личной тысячи Величайшего не боялся Арчи и его людей, но и вмешиваться в дела тайной службы не желал. Как и люди Арчи не вмешивались в дела тысячи. Две самые могучие силы Затарии придерживались нейтралитета по отношению друг к другу.

Старик и пузатый несостоявшийся душегуб, раскрыв рты, смотрели за этим молчаливым разбирательством. Как только столбовой удалился и с легкостью барса запрыгнул на свою сторожку, пузан опомнился и принялся выговаривать старику:

– Куда ты ее спрятал, старая крыса? Я ее все равно убью, и ты мне еще заплатишь, а не я тебе.

– Господин Хлат, выслушайте! – заламывая руки над головой, взмолился старик. – Не со зла она на вас тот злосчастный кофейник обронила. По молодости да по неосторожности. Я же оплатил лекарей вам, тех, что вы сами выбрали. Что же еще вы хотите от старого торговца?

– А силу мужскую кто оплатит? Ты? Чем же и как? Ушла она, и не возвращается, – сквозь зубы, опасаясь быть услышанным, сипел толстяк.

Старик разводил руками, закатывая глаза и обратив к небу лицо. Что он мог на это ответить?

Вся эта суета навела на Кайса скуку. Зевнув, он отвернулся от этой парочки и решил обойти базар по кругу. Некий червь любопытства его грыз изнутри – что стало с девушкой? Где укрылась? Нет, специально разыскивать ее Кайс не хотел, но коль повстречает случайно в походе по кругу, то отчего бы и не порасспросить ее о том о сём?

Проходя мимо столбового, Кайс не удержался от того, чтобы потревожить воина еще один раз.

– Не дремать! – от души треснув ногой по одной из опор, крикнул он.

–Иди куда шел, – не открывая глаз, вальяжно развалившись на стульчике, ответил столбовой. – Эши тебя задери!

– Подавится, – скорее самому себе, чем в ответ столбовому, прошептал Кайс.

******

Трафо шел пустынными кривыми улочками в сторону базара и размышлял. Было о чём. Первый восторг от того, что самому удалось достучаться до карты и наладить с ней прямой контакт, прошел. Теперь стоило подумать о другом. Гезиль, мудрая Гезиль одарила его еще одной картой, и рассказывала, что карты могут скрещиваться, дополняя друг друга, и союз такой идет им на пользу. Меньше тратят сил собственных, а мощь только возрастает. Не мудрено – всё как у людей. Порой одному не справиться с делом непосильным, а сообща – запросто!Так и Божественные осколки, подобно людям, сообща могут горы свернуть.

Теперь бы ещё пришло озарение, как того слияния достичь. Как?

Первым делом, ещё до того, как выйти на улицу, он попытался скрестить карты самым обычным способом – приложить одну к другой. Заметив его старания, Гезиль фыркнула, смахнула набежавшую от сдерживаемого смеха слезу и ушла к себе в покои, оставив Трафо наедине с самим собой и нерешенной задачей. Конечно, из его затеи ничего не вышло. Карты отозвались мелкой дрожью, и Трафо поспешил их разъединить, испугавшись того, что, не приведи Боги, они еще поссорятся. Бред? Возможно. Но проверять не было никакого желания.

С недавних пор Трафо не пугался темноты, и теперь уверенно, не торопясь шел мимо домов лавочников и мелких торговцев, в чьих окнах не горел свет. Люди спали. Не мудрено – им вставать ни свет ни заря, идти на опостылевший базар, прибирать за ночными торговцами, раскладывать товар. И горше становилось им от того, что вот они так же на базаре торгуют, а дома их больше на склады походят, чем на дома. Не то, что у ночных. У тех и стены выше, и улицы шире. А всего-то и разницы, что одни открыто, под присмотром Богов торг ведут, а другие выбрали ночь, дабы страшное те самые Боги не узрели и не карали…

Трафо усмехнулся мыслям своим. Вот уж где истина – ему бы о своем подумать, так нет, не выходит.