Все мы злодеи

Изобель это и не показалось странным. У нее были десятки вопросов о семействе Лоу. Ей безумно хотелось узнать, правдивы ли были те злые слухи, которые ходили о них по Ильвернату.

Но вместо того, чтобы лезть не в свое дело, она сказала:

– Тебе необязательно спать на полу. Это неудобно, я знаю.

– Думаю, я должен тебе больше, чем ночь на полу.

– Сегодня ты сломал руку. Она онемеет, даже если ты ее вылечишь. Я не хочу, чтобы мой союзник был ранен.

Она понимала, что любое ее приглашение может быть неверно истолковано после того, как она столько с ним флиртовала. Особенно – в постели, в полной темноте, когда они лежали практически вплотную друг к другу.

Но то, как свело ее живот, когда матрас прогнулся под тяжестью его тела, значило только одно. Когда он лежал рядом с ней, ее с головы до ног охватывал какой-то огонь.

Ничего хорошего из этого не выйдет.

Это же Алистер Лоу. Тот, кого все объявили ее главным соперником. Мальчик, о котором предупреждала ее мать.

Если они убьют всех остальных чемпионов – среди которых была ее бывшая лучшая подруга, – их останется только двое. Может быть, это произойдет через несколько месяцев. Может быть, займет несколько дней. Но именно к этому и приведет этот союз. Не к украденному в темноте поцелую и не к бесценному подарку, сделанному без спросу.

А к дуэли.

Посерьезнев, Изобель повернулась к нему спиной. Прошло несколько минут, а Алистер не двигался. Она даже не была уверена, не спит ли он.

– Расскажи мне сказку о чудовище, – прошептала она.

Он пошевелился, затем сонно пробормотал:

– Ты когда-нибудь слышала о ночных волоках?

– Нет.

– Их притягивают места, в которых царит полная темнота, потому что их тела сделаны из тени. – Изобель заметила, что вокруг них царит полная темнота, и глубже забралась под одеяло. – Они видят в темноте не лучше, чем ты, но их глаза выжигает луч даже самого слабого света. Вот что они ищут – глаза. Новые, которые не горят при дневном свете, которые они могут вырвать и использовать вместо своих собственных. Чтобы они, наконец, могли пировать на улице.

Страх Изобель отступил, ее настоящие страхи сменились притворными. Когда она все-таки заснула, ей не снилась смерть Бриони. Ей не снилось, как она целует Алистера или насылает на него проклятья. Ей снились страхи, которые на этот раз казались преодолимыми.

27. Гэвин Грив

Одно из самых ранних моих воспоминаний связано со ставками. Члены моей семьи ставили на то, что первым в турнире погибнет наш собственный чемпион. И они были правы.

«Традиция трагедии»

Раны, которые Гэвин получил в Монастыре, зажили только спустя неделю. Его тело больше не ощущалось как его собственное, не вело себя так, как он привык. Он спрятал все свои кольца с заклинаниями в ящик комода и проспал несколько дней подряд, в лихорадке заливая потом свои футболки, пока не понял, что становится параноиком.

Более-менее оправившись, он покинул безопасные стены Замка и пошел по вересковым пустошам. Чтобы добраться до места назначения без заклинания Перемещения, ему потребуется целая вечность, но он не станет тратить больше магии, чем необходимо. По крайней мере, до тех пор, пока он не найдет какой-нибудь способ не допустить, чтобы его кольца автоматически высасывали его жизненную силу.

В сторону Ильверната смысла идти не было. Ни один чемпион не сможет войти в город во время турнира. В центре Кровавой завесы, на Колонне чемпионов, был глаз, который отделял их от города – и отделял город от них. Несколько месяцев, пока проходил турнир, никто не мог выйти из города или войти в него. Семейство-победитель пользовалось этим, чтобы стирать турниры из памяти горожан, когда они заканчивались.

Но после того, как Гэвин использовал Скрытый с глаз, чтобы пройти защитные заклинания Монастыря, он понял, что его новая сила не подчиняется обычным правилам магии. Так что, возможно, это было правило, которое он тоже мог нарушить.

Прошло немного времени, прежде чем показался барьер, разделяющий территории турнира и остальную часть Ильверната. Полупрозрачный барьер, пульсирующий красным светом высшей магии, – внутренняя Кровавая завеса. Вблизи она была почти красива: мерцающие крапинки парили в воздухе словно мерцающая масляная краска.

Гэвин использовал заклинание Скрытый с глаз, и его тело исчезло из поля зрения, как тогда у Монастыря. Мгновение спустя его руку снова пронзило болью: заклинание снова заполнилось.

Чувствуя себя глупо, Гэвин протянул руку к Кровавой завесе. Но когда его пальцы коснулись высшей магии, он обнаружил, что она странно осязаема, как глина. Он на пробу обхватил ее рукой, и высшая магия позволила ему схватить его, позволила оттащить в сторону.

Впервые за неделю он снова почувствовал себя сильным.