Все меняется

Она снова вытерла стекло, и он очень медленно повез их обоих домой.

По пути она сказала:

– А в пьесе настоящей Джульетте было всего пятнадцать.

– Ну, в то время многое случалось раньше. Люди умирали довольно молодыми.

– Во всяком случае, они не были родственниками, – сказала она.

Он чуть было не сказал – да, не были, как и они, но вовремя спохватился. Как она относится к нему, он плохо себе представлял, и вопросы об этом казались ему рискованными. Но тут она снова заговорила:

– Ну конечно! Ты ведь мой сводный брат. И кажешься намного старше. Ничего такого я о тебе не думала. – Помолчав, она безнадежным, тонким голоском спросила: – Так что тебе нет никакого смысла влюбляться в меня, правильно?

– Это тут ни при чем. Дорогая Джулс, когда любишь кого-то, все в этом роде не в счет. Вся эта чушь насчет инцеста – пустая болтовня. Даже не задумывайся о ней. Всего-навсего устаревшие пуританские условности. Не надо портить наш чудесный секрет. Ты все равно ничем не помешаешь мне любить тебя.

– Ладно, не буду. – Ей совсем не хотелось рассказывать о нем подружкам. Они не поверят, только посмеются над ней – этой мысли она ужаснулась. – Не буду, – повторила она. – Обещаю.

Когда они вернулись, чай уже почти закончился, но все явно вздохнули с облегчением, увидев их. Его удивило самообладание, с которым она отвечала на расспросы – ездили в лес за Бэттлом, Невилл фотографировал ее, на обратном пути попали в метель, потому и задержались, – удивило и слегка опечалило.

Эдвард и Хью

– Ну, если уж ты настаиваешь на том, что Саутгемптон надо сохранить, нам пора всерьез задуматься о том, кто будет управлять им. А то сейчас там неизвестно что творится.

– Насчет этого не знаю.

Эдвард безнадежно смотрел на своего дорогого, упрямого и несговорчивого брата. И обнаружил, что сдерживается с трудом.

Спор о слишком крупных средствах, вложенных в недвижимость, они вели уже несколько месяцев, и каждый раз Эдварду казалось, что он уже почти сдвинул дело с мертвой точки, но когда вновь заговаривал о том же, понимал: Хью так и не внял никаким его уговорам.

– А как тебе Макайвер? Преданный, подчиненные его любят, местный…

Он еще не закончил перечислять его достоинства, как Хью перебил:

– Да знаю я, старина, все знаю, но он не Казалет. А нам нужен член нашей семьи. Заправлять делами должен Казалет.

– Но почему, скажи на милость, почему?

– Потому что мы – маленькая семейная компания.

Они обедали в клубе Эдварда, «Ройял Темз» в Найтсбридже, и теперь он предложил перейти в кофейную. Может, капелька бренди снизит напряжение. Но когда они наконец расположились с кофе для обоих, бренди и сигарой для Эдварда, клубным портвейном и сигаретами для Хью, тот заявил:

– Собственно говоря, я надеялся, что это дело ты возьмешь на себя.

Миг абсолютного ужаса. Господи!

– Исключено, к сожалению. Знаешь, я ведь наконец купил тот дом в Хоукхерсте. Я просто не смогу ездить оттуда, а Диана уже прикипела к нему… А если Руп?

На этот раз они впервые переглянулись с одинаковым выражением снисходительного единодушия.

– Ты же знаешь, Эдвард, он далеко не самый решительный человек в мире. Боюсь, из этого ничего не выйдет.

– Конечно же, ты абсолютно прав. – Было так приятно сойтись во мнении хоть о чем-нибудь. Обед начался со спора по поводу Суэцкого канала: Хью считал, что британцы и французы вправе попытаться удержать его в своих руках – «ведь как-никак мы с французами взяли на себя большинство расходов. А египтяне вложили жалких десять тысяч фунтов». Но Эдвард утверждал, что канал построен на территории Египта, вдобавок не предпринималось никаких попыток договориться мирным путем.

– За его состоянием вряд ли будут следить как полагается. Товарищ по яхт-клубу рассказывал мне, что заградительные сети уже перестали чинить, а это значит, что в Эгейском море вскоре прибавится довольных и голодных акул. Он даже видел одну такую – большой черный плавник рассекал воду со скоростью, не предвещающей ничего хорошего, – как подводная лодка.

– Ну что ж, – после неловкой паузы заговорил Хью, – пожалуй, момент самый подходящий, чтобы повысить в должности юного Тедди. С клиентами он работал успешно, я отправлял его на наши пристани примерно раз в неделю. А ты как думаешь?

– Не слишком ли он молод?

– Чепуха. Ему ведь… скоро тридцать три? Я бы сказал, в самый раз. И Макайвер поможет ему разобраться, что к чему. Тебе следовало бы им гордиться, Эд. Хотел бы я, чтобы Саймон был похож на твоего сына, но что есть, то есть… Боже! Только взгляни на часы.

Эдвард подал знак официанту принести ему на подпись счет.

Пока они спешили под внезапным прерывистым дождем к машине Эдварда, Хью сказал:

– Ну же, Эдвард, признай, что хоть в этом ты можешь со мной согласиться.

И Эдвард с облегчением – он и вправду гордился Тедди – и готовностью отозвался:

– По-моему, ему можно только позавидовать. Отличная мысль.

Часть 5 Весна 1957 года

Саймон и Уиллс