Время умирать

Улетова. А почем бы и нет? Так вот, Роман, ваша книга впечатляет своей наивностью. Казалось бы, речь в ней идет об очень серьезных вещах – о войне, предательстве, долге солдата перед своей страной. Но сколько идеализма в рассуждениях! Неужели вы действительно верите в то, что на земле может существовать справедливость?

Гутов. Это напоминает мне жалобы Сальери из «Маленьких трагедий» Пушкина. Вы не оригинальны.

Улетова. Сарказм не поможет вашей книге. Ее не будут покупать. И вы останетесь ни с чем.

Гутов. Не вам выносить приговор.

Улетова. Известно это вам или нет, но я пишу детективы. А писатель детективного жанра – он как хирург. Вскрывает черепные коробки, грудные клетки и животы своих героев и копается в их мозгах, душах и внутренностях. Поэтому он неплохо разбирается в людях. И я сразу раскусила вас.

Гутов. И что же внутри меня?

Улетова. Вы жаждете денег. Я права?

Гутов. Допустим. И что с того?

Улетова. Вас ждет разочарование. Уж мне-то хорошо это известно. Видите ли, издательства богатеют на том, что обворовывают своих авторов. Возможно, вам выплатят крошечный аванс. А затем скажут, что книга не пошла, ее не покупают, издательство потерпело убытки – и не заплатят больше ни копейки.

Гутов. С вами поступают именно так?

Улетова. Зачастую еще хуже. И это при том, что Руфина – моя лучшая подруга. Подумайте, что будет с вами!

Гутов. И как же мне быть? Забрать свою книгу и предложить ее другому издательству?

Улетова. Не уверена, что это поможет вам. С начинающими авторами нигде не церемонятся. У меня есть для вас более выгодное предложение. Вас это интересует?

Гутов. Я готов выслушать его.

Улетова. Я предлагаю вам работать на меня.

Гутов. (Удивленно). То есть как это – на вас?

Улетова. У меня есть имя. Известное всей стране имя. Поэтому издательство вынуждено платить большие гонорары за мои книги. Но я устала, скажу вам честно, за столько-то лет, от писательского ремесла. И мне уже трудно каждый раз выдумывать что-то новое.

Гутов. Кажется, я начинаю догадываться, о чем вы. И мне это…

Улетова. Не спешите с догадками, а тем более выводами, выслушайте меня до конца. В вашей голове, Роман, есть сюжеты – и очень интересные сюжеты, из той жизни, с которой мало кто знаком. Такие не выдумать, сидя за письменным столом, уж я-то понимаю это. А еще у вас есть желание новичка писать, писать и писать. Мы могли бы создать взаимовыгодное партнерство.

Гутов. Боюсь, что выгодным оно будет только для вас.

Улетова. Не бойтесь, я не Руфина, и скупиться не привыкла. Сколько она пообещала вам за вашу книгу? Только честно? Тысяч сто?

Гутов. Договор пока не подписан, и сумма мне не известна.

Улетова. На большее не рассчитывайте. Даже при условии, что Руфина успела влюбиться в вас, как кошка. А я предлагаю вам за каждую нашу с вами книгу в два раза больше. Гарантированно. Вы пишите, я правлю материал рукой мастера, подписываю своим именем и отдаю в издательство. Согласны?

Гутов. Сколько вы сами будете иметь с каждой такой книги?

Улетова. А вот это уже не ваше дело, Роман. Соглашайтесь, предложение выгодное. Больше вам не даст никто. И не смотрите так на меня.

Гутов. Как так?

Улетова. К сожалению, не могу понять. Что в вашем взгляде – презрение или осуждение?

Гутов. Ни то и ни другое. Я встречал разных людей. Были среди них и отъявленные мерзавцы. И давно уже разучился осуждать кого-либо.

Улетова. И правильно. Как говорится, не суди, да не судим будешь. Так да или нет? Только не вздумайте торговаться, я не добавлю ни рубля. И, более того, уже сама начну презирать вас.

Гутов. Вы дадите мне время на раздумье? Или ответ необходим немедленно?

Улетова. Думайте. Только недолго. Желающих попасть ко мне в литературное рабство – в наших кругах это цинично называется именно так, только не пойму, почему, – более чем достаточно. Да вот, кстати, один из них. Знакомить я вас не буду, вы уж извините. Сами понимаете, творческая ревность!

Появляется Пронин и, заметив Улетову, направляется к ним.

Гутов. Да, я прекрасно вас понимаю.

Улетова. Роман, я надеюсь, наш разговор останется между нами? Вы умеете хранить тайны?

Гутов. Вы даже не представляете, как хорошо.

Улетова. О, я догадываюсь! Когда-нибудь я разоткровенничаюсь и доверю вам самые сокровенные свои тайны. Вы не возражаете? Разумеется, в другой обстановке, когда нам никто не сможет помешать…

Гутов. Это условие входит в наше возможное будущее партнерство?

Улетова. Как пожелаете.

Гутов. Тогда возражаю. Я предпочитаю в работе только деловые отношения. Даже с женщинами.

Улетова. (Улыбаясь). Вот это по-мужски. Грубо и честно. Уважаю!

Гутов. До свидания!

Гутов встает и уходит.

Улетова. (С ненавистью). Мерзавец! Пренебрегать Еленой Улетовой? Попомнишь ты меня.

Подходит Пронин.

Пронин. Это ты мне, Елена?

Улетова. Ах, оставь меня со своими глупостями! Ну, что замер, как чучело обезьяны в зоологическом музее?

Пронин. А что мне делать?

Улетова. Ты не знаешь, что должен делать мой литературный агент, когда меня пытаются разорить и обесславить?