Время итогов

Так думает позднее Рыбак, не оставляя надежды не только избавиться от полицаев, но еще и побороться с ними. И вот он уже «схитрил» — он жив. Он идет в конвое, сопровождающем Сотникова и других на виселицу. Но и тут его еще не оставляют мысли, как будто подтверждающие правильность его поступка.

«Рыбак хотя и чувствовал, будто виноват в чем-то, но старался себя убедить, что большой вины за ним нет. Виноват тот, кто делает что-то по своей злой воле или ради выгоды, а у него какая же выгода? Просто он имел больше возможностей и схитрил, чтобы выжить. Но он не изменник. Во всяком случае, становиться немецким прислужником не собирался. Он все ждал, чтобы улучить удобный момент — может, сейчас, а может, чуть позже, и только они его увидят...»

И вот казнь. И происходит самое страшное для Рыбака. Он с ужасом понимает, что теперь, когда он присутствовал при казни своих товарищей, ему уже нет возврата к своим, что никакой тут «хитростью» ничего не объяснить. Он предатель!

Страшна судьба Рыбака... И нет ему оправдания. Когда идет речь о преданности Родине, о высоком чувстве патриотизма, то эти понятия должны быть настолько чисты и благородны, что их не должна касаться даже малейшая тень, что может осквернить их, — иначе человек, как бы автоматически, переходит из одной нравственной категории в другую.

Такое произошло с Рыбаком.

«Безусловно, от страха или ненависти люди способны на любое предательство, — думает Сотников, идя к месту казни, — но Рыбак, кажется, не был предателем, как не был и трусом. Сколько ему предоставлялось возможностей перебежать в полицию, да и струсить было предостаточно случаев, однако он держался достойно, по крайней мере, не хуже других. Здесь же, наверно, чего-то не хватило ему — выдержки или принципиальности».

Принципиальность! Это уже нечто новое для определения патриотизма. Любовь к Родине — «одно из наиболее глубоких чувств, закрепленных веками и тысячелетиями» (Ленин). Но принципиальность — это уже то, что в большой степени присуще именно советскому обществу.

И в этой связи произведение Быкова — не только повествование о войне, о временах прошедших, но и обращение в наше сегодня, когда, не затухая, идет борьба двух идеологий.

Повесть названа «Сотников». Названа по имени настоящего героя, дух которого не могли сломить ни пытки, ни страх смерти. Жизнь! Она одна у человека. Терять ее страшно. Но Василь Быков убедительно показывает, как благородна смерть во имя жизни и как низменна и страшна судьба предателя.

В этом глубокий гуманистический смысл повести.

* * *

Иван Стаднюк особенно стал известен своими романами «Люди не ангелы» и дилогией «Война». Роман «Война» — это прежде всего произведение масштабное. В нем много таких исторических фактов и ситуаций, которые были еще неведомы широкому читателю. Поэтому вполне естествен интерес к тому, как автор работал над созданием нового романа.

Жажду такого рода познания несколько позволяет утолить вышедшая приложением к журналу «Советский воин» книжка «Любовь моя, боль моя...». В ней семь не очень больших по объему материалов, хотя и живущих своей самостоятельной жизнью, но в то же время дополняющих друг друга.

Каждый писатель сам определяет круг своих тем, но случается и так, когда тема «принудительно» избирает писателя. Об этом в одной из статей сборника и говорит Стаднюк:

«То обстоятельство, что я родился и вырос в украинском селе, а затем долгие годы, включая и пребывание на фронте, служил в рядах Советской Армии, определило мои отношения к крестьянам и военным как к людям наиболее близким и понятным и сгруппировало в моем сознании увиденный жизненный материал таким образом, что он не мог не лечь в основу моих книг и фильмов».

Вот они те истоки, которые питали и питают творчество Стаднюка.

Но если роман «Люди не ангелы» мог быть написан под впечатлением детства, отрочества и юности, то совершенно иной подготовленности автора потребовал роман «Война». Тут даже мало быть только участником самой войны, — а Стаднюк прошел весь ее долгий путь от первого и до последнего дня, — тут нужны были еще и такие знания, которые бы помогли масштабно, в историческом плане, с социальных позиций осмыслить ход этой всемирно-исторической битвы. К тому же надо было учесть и то, что уже немало появилось книг о войне, среди которых были и широко известные. Значит, предстояло не повторить открытое и сказанное предшественниками.

«Мне хотелось, — пишет автор, — не вступая в прямую полемику, поспорить с теми литераторами, военными историками и мемуаристами, которые в своих трудах весьма односторонне рассматривали события, предшествовавшие нападению гитлеровской Германии на СССР, а также события начального периода Отечественной войны...»

Предстоящий труд заставляет писателя выполнить целую программу подготовительного периода в создании романа; изучить истории войн и военного искусства, оперативного искусства, рассказать о встречах с крупнейшими военачальниками и людьми, причастными к руководству страной в ту грозную пору, анализировать мемуарные и архивные материалы.