Время испытаний

— Отныне и вовек клянусь не петь песен для увеселения толпы, а только лишь для волшебных чар.

Помнится, лет с девяти он уже наотрез отказывался зваться менестрелем, хотя умел творить лишь самые простенькие чары. А в гильдии сразу представился бардом. Но потом отправился петь по придорожным кабакам, как все. И пока он будет считать, что в случае неудачи всегда сумеет прокормить себя, распевая на площадях, не бывать ему филидом. Отрезать себе возможности к отступлению — вот что такое «путь без возврата».

Вода в ручье пошла рябью, забурлила, и ослепительный свет залил всю поляну. Элмерик невольно зажмурился, а когда вновь открыл глаза, то обнаружил, что оказался на мельнице, будто никуда и не уходил. Одежда снова была на нём — рубашка даже не помялась. Ремень от арфы привычно оттягивал плечо.

Все друзья вернулись, никто не заплутал на дорогах судьбы. На их серьёзных повзрослевших лицах больше не было охранного знака. Но главное, мастер Каллахан тоже был здесь — живой и невредимый.

Элмерик не сумел сдержать нахлынувшие чувства: зная, что выглядит очень глупо, он сел на пол и рассмеялся от облегчения.

Глава десятая

Застолье вышло странным. Никто не шутил, не смеялся. Каждый уткнулся в свою тарелку и молчал, думая о чём-то своём. В тишине было слышно, как потрескивают дрова в камине и негромко звякают деревянные ложки о край глиняной посуды.

Угощение, наверное, было превосходным, но Элмерик почти не чувствовал вкуса пищи. Сегодня он пережил то, о чём не говорят вслух, но помнят до самой смерти — и это произошло с каждым из Соколят. Бард тайком вглядывался в лица друзей, выискивая признаки тяжёлых испытаний, выпавших на их долю.

Надо признать: все Соколята выглядели не лучшим образом. У Розмари были расцарапаны все щёки, руки и грудь, словно бы ей пришлось продираться сквозь заросли ежевики или колючего шиповника.

Волосы Келликейт стали на два дюйма длиннее. Похоже, для неё прошло больше времени, чем на самом деле.

Новые знаки огама на руках Орсона кровоточили. Бедняга даже ложку не мог удержать, поэтому пил похлёбку прямо из миски. Сидевший напротив него Джеримэйн вообще ничего не ел, но впервые на памяти Элмерика отхлебнул эль из большой деревянной кружки. Его лицо было бледным как полотно, а у левого виска появилась седая прядь.

Сердобольный мастер Деррек смотрел на всех с сочувствием. Мастер Флориан и леди Эллифлор тоже. Последнее было неожиданно. Впрочем, они проходили своё Испытание позже всех старших Соколов, и, видимо, не успели забыть, каково это.

Элмерику было до жути интересно, проходил ли через что-либо подобное мастер Каллахан. Наверняка должен был. У каждого из чародеев, собравшихся на мельнице за одним столом, однажды случилась своя «дорога без возврата».

Мало помалу, горечь ушла из сердца и на её место пришло облегчение. Он смог! Преодолел. Выжил. Его душа не стала неприкаянным болотным огоньком, вечно блуждающим во тьме между мирами. Друзья были рядом, никто не погиб. Теперь они в полной мере могли считаться Соколами — ловчими Его Величества, лучшими чародеями королевства.

Былые беды, казалось, не вызывали прежней боли. Впервые за годы скитаний Элмерик решил, что стоит отправить весточку домой. Отец, наверное, будет рад…

Мастер Каллахан вновь запустил круговую, бард едва не разрыдался от переполнявших его чувств, повторяя уже знакомые слова:

— Небеса не принадлежат никому, кроме птиц, а соколы поднимаются выше всех над облаками. Их острый взгляд и точный удар хранят покой жителей королевства. Их храброе сердце и верность принадлежат королю, честь же — лишь им самим. Смерть может прервать полёт, но небо помнит каждого.

Торжественность момента немного нарушил мастер Патрик — когда до него дошла чаша, оказалось, что старик задремал и даже начал всхрапывать. Над ним беззлобно посмеялись, а Мартин поведал всем, что его братец с детских лет обладал способностью засыпать сидя, стоя, в самых немыслимых позах, но Элмерик успел заметить тревогу, мелькнувшую в его взгляде. Наверное, нелегко видеть, как стареет твой младший брат, когда ты сам остаёшься вечно юным…

А праздник шёл своим чередом. На столе каким-то непостижимым образом начали возникать жёлтые, оранжевые и красные листья с написанными на них благопожеланиями. Большинство были адресованы Каллахану — видимо, от его эльфийской родни. Несколько листьев, впрочем, пришло Шону и Дэрреку, и даже один Мартину. От одних пожеланий на лицах наставников возникали улыбки, от других они, напротив, мрачнели, но всё равно каждый творил чары, рассылая ответы. На паре посланий Элмерик не без удивления рассмотрел знак Благого двора и имя Медб.

Когда поток поздравлений иссяк, мастер Дэррек показал магический фейерверк прямо в комнате, вызвав восторг даже у старших Соколов.