Время алых снегов

— «Не помню»! — лейтенант состроил в темноте веселую гримасу. — Если ты не помнишь даже ее имени, стоит ли о номере телефона говорить? Двенадцать — сорок шесть. Тот самый квадрат, где ты сегодня обнаружил «сюрприз». Не забудешь?..

Капитан не успел ответить, потому что машина подошла уже совсем близко...

Лейтенант, торопливо докуривая папиросу, наблюдал из темноты, как капитан, слабо озаренный отраженным светом подфарников, о чем-то разговаривает с командиром, наклонясь к открытой дверце кабины газика. «Хотел бы я знать, — думал Кудрявцев, — что этот чудак говорит майору обо мне. А главное, решится ли он позвонить сегодня? Если решится, надо постараться, чтобы субботний вечер у него оказался свободным. В самом деле, почему Соснин может выручать других, а Кудрявцев не может? Почему это удовольствие — выручать других — у нас чаще всего достается Соснину?»

Лейтенант затоптал окурок и твердым шагом двинулся навстречу офицерам, которые уже шли к станции. Он нисколько не волновался, готовясь рапортовать командиру. За последние два часа лейтенант Кудрявцев убедился, что способен принимать совсем неплохие решения...

Минут через сорок капитан Соснин вернулся в общежитие. Он долго сидел у телефонного столика, рассматривая зеленый аппарат, пока наконец решился взять трубку.

— Раз Кудрявцев так просил... — сказал он вслух, набирая нужные цифры, и подумал еще, что извиниться ему перед девушкой тоже следует.

Первый же далекий гудок оборвался на середине, и где-то совсем близко женский голос сказал:

— Слушаю вас...

1968 г.

Со дна

Старая щука походила на толстое, седое бревно. Давным-давно она нашла тихую яму на дне старицы и сутками стояла в ней, едва касаясь плавниками мягкого грунта. С годами яму затягивало илом, и теперь на ее месте осталась лишь небольшая, выемка, но щука не покидала привычного места. Глаза ее отвыкли от яркого света. В зеленоватых придонных сумерках она видела так же хорошо, как у поверхности. Только голод заставлял щуку сдвигаться с места, и то лишь на заре или в пасмурные дни, когда другие рыбы становились вялыми и не скоро замечали крадущуюся тень хищницы.

Мелочь на глубину не осмеливалась забираться. Соседями щуки были старые, облитые золотом лещи, горбатые окуни да ее же сестры помельче. Хозяйка дна не делала между ними выбора и не тратила на охоту много времени.

Сама щука давно не испытывала страха. Тут боялись ее. Опасность была на мелководье, где люди иногда бродили с неводами и ставили сети. Впрочем, не существовало сети, которая выдержала бы удар этой пятнистой живой торпеды.

Сегодня щуку побеспокоили впервые за целый десяток последних лет. Она уже подремывала в своей выемке, позавтракав толстым лещом, как вдруг ее тело, словно локатор, уловило среди сотни привычных колебаний воды чуть слышные, особенные толчки, и дремучая память — кладовая вековых инстинктов — сразу подсказала, что так неуклюже могли двигаться в воде только люди. Толчки шли не сверху, а сбоку, и это встревожило хищницу. Она привсплыла, спугнув стаю рыб. Двое приближались к затянутой илом яме, вид их был непривычен для щуки, и она не почувствовала серьезной угрозы. Лениво отошла с их пути и стала наблюдать — рыбы тоже любопытны.

Пришельцы были горбаты, с короткими хвостами, приросшими к спине. Тела их обтягивала серо-зеленая кожа, различить которую в глубине могло только острое зрение. Щуку манили глаза гостей. Круглые, тускло и жирно поблескивающие, они напоминали карасей, которыми она лакомилась, когда была молодой и жила среди травы и ряски. Тыча в дно тонкими щупальцами, гости прошли мимо выемки, не заметив ее, и скоро водяной мрак совершенно поглотил их. Щука тихонько вернулась на свое место. Откуда ей было знать, что след таинственных посетителей старицы ляжет на топографические карты людей и станет маршрутом танковой колонны.

Прибрежный лес задержал авангардный батальон наступающих, и «противник» успел оторваться. Танки, похожие на обозленных неудачной погоней железных зверей, вырывались на открытый берег реки, яростно стреляя в дым, клубившийся над руслом. Там, за непроглядной белой завесой, на песчаную отмель выскакивали плавающие машины «противника». Они торопливо ныряли в заросли тальника, подминая лозу, круша сухостой, разворачивались, торопливо стреляли через реку, то ли спеша хотя бы отчасти расплатиться, то ли боясь, что сильный, настойчивый их «неприятель», очертя голову, с ходу кинется в реку. Ветер еще не очистил плес от дыма, а навстречу танкам уже метнулись хвостатые огни реактивных снарядов. Танки, повинуясь команде, как бы нехотя попятились в лес, затаивались в кустах, где кумулятивные снаряды натыкаются на ветки и взрываются в воздухе, словно хлопушки.

Особой силы огонь «противник» обрушил на узкий остров между рекой и старицей. Остров захватили разведчики авангарда, прошедшие под водой и разведавшие пути для танков. В ожесточенности огня по острову угадывалось то же торопливое предупреждение наступающим.