Времена цвергов

Старая Анна очень жалела сына. С одной стороны, ему за охрану деревни от цвергов полагались дом и довольствие, и этого довольствия хватало настолько, чтобы еще подбрасывать лакомые кусочки младшеньким, Гансу и Билле, которые обзавелись семьями и наплодили старой Анне внуков. С другой – она видела, что Уве страдает из-за своего одиночества.

И Анна маялась. Благодаря Уве Русдорфу не угрожали цверги, это так. Но иногда ей хотелось удавить старую Шварценелль, которая сделала сыну такой подарочек.

Уве не раз и не два, а раз этак четыреста говорил матери, что Шварценелль не виновата, что Эрна выкрала у нее темные фасолины с загадочными свойствами. Анна иногда верила, а иногда – нет.

Шварценелль жила на краю Русдорфа, а с ней – Эрна, которую в деревне считали сумасшедшей. Когда русдорфцы договаривались с Эрной и предлагали ей дом, она выбрала место у околицы и сказала, что с ней будет жить Шварценелль. Всех это устраивало.

Эрна могла бы перебраться в Керренбург и жить в отцовском доме, присматривать за старым лекарем Корнелиусом, насколько позволяла правая рука. Если Уве имел с этой рукой кучу бед из-за зеленого огня, то Эрне повезло больше – с ладони срывались облака зеленых листьев, которые на ощупь были прохладными и никому не причиняли боли. Несколько русдорфских парней даже считали, что эти листья – супружеской жизни не помеха. Но Эрна всем отказала, а потом и женихов больше не было.

Русдорфские кумушки знали, в чем тут дело: она влюбилась в молодого барона фон Шимдорн. Сперва ей даже сочувствовали: юнкер Рейнмар такой красавчик, как не влюбиться! Потом кумушки поняли, что Эрна никогда не поумнеет. И дружно решили: сумасшедшей надо быть, чтобы ждать барона, который о тебе и думать позабыл.

– Ему отец и мать нашли хорошую жену. Да только не заладилось у них. Говорят, она тайного друга завела, – шушукались кумушки. – И барон ее выгнал.

На самом деле все было проще: родив в замке Шимдорн двух сыновей, молодая баронесса сказала мужу, что устала от его общества, и уехала к родне в гости, все думали – на месяц-другой, а оказалось – навсегда. Дети же так и остались в Шимдорне.

Рейнмар другую спутницу жизни искать не стал, а про Эрну действительно почти не вспоминал – иных забот хватало. Он выдавал замуж младших сестер, потом хоронил старого барона и старую баронессу, а меж тем выезжал туда, где, по слухам, появлялись цверги, и более десяти раз участвовал в стычках. К Шимдорну подземная нечисть не совалась, боялась Зеленого Меча, а в иных местах постоянно вылезала из-под земли.

Эрна время от времени принималась, как считали в Русдорфе, безумствовать. Она собирала дорожный мешок и уходила в Шимдорн. Возвращалась дней десять спустя и жила себе дальше, как привыкла, под крылышком старой Шварценелль, помогала той бродить по лесам и собирать ценные болотные травы. Шварценелль на старости лет отощала, сгорбилась, плохо видела, и одну ее отпускать в леса было просто опасно.

Кумушкам трудно было понять эти вылазки. Они не знали, что для Эрны счастье – издали смотреть на Рейнмара, а уж если он ее вспомнит, позовет к столу, поговорит о былом, так радости хватит на год, а то и более.

Довольно часто Эрна встречалась с Уве. Оба были в Русдорфе – не от мира сего, в обоих Русдорф нуждался, и при этом с обоими не дружил. Уве пытался стать своим в мужском обществе, но там отношения строились на работе, на совместных поездках в лес за бревнами или весенней пахоте, когда семьи объединяют усилия. Лесорубом Уве быть не мог, а присутствовать при том, как трудятся другие, и развлекать их веселыми историями – не желал. Эрна и вовсе была в деревне чужая. В Керренбург она не хотела, а больше ей податься было некуда.

Она тоже каждый вечер обходила Русдорф – мало ли, вдруг вольфкопы объявятся. Но уже который год о них не было ни слуху ни духу, и русдорфцы даже ворчали: если о цвергах постоянно долетают новости, так что часового Уве кормят не зря, то о вольфкопах давно ничего не слышно, а если так – нужно ли кормить еще и Эрну?

Кумушки одно время думали, что эти двое образумятся и поженятся. Но они ошиблись – приятельских отношений хватало на две-три встречи в месяц, не более того.

Старая Анна уже рукой махнула на сына, когда однажды утром к ней заявился гонец Ненц. Она была с внуками на огороде, смотрела, чтобы далеко не убежали, и визит гонца ее даже обрадовал – будет с кем поговорить.

Когда же Ненц объяснил ей брачный план бемдорфского старосты, она даже руками замахала:

– Иди, иди отсюда! Ишь чего выдумал!

– Ему там будет хорошо, вот увидишь, – уговаривал Ненц. – И Тийне будет о нем заботиться. Девушка спит и видит, как бы найти мужа. А чем Уве не муж?

– Если эта ведьма Эке до сих пор не выдала дочку замуж, значит, у девицы есть тайные недостатки! А ростом она – с замковую башню!

– Ну так и твой Уве – не городской красавчик с завитыми волосиками!