Врата. За синим горизонтом событий

— Позже, — сказал он. Теперь это неважно. Вероятно, ему велят делать то, что он уже сделал. Или прикажут делать то, что он не собирается делать, может, выйти наружу, переналадить двигатели, попытаться снова. Но Пищевая фабрика будет по-прежнему отвечать на любое усилие аналогичным, направленным в противоположную сторону, и продолжать свое ускоренное движение к Бог знает чему Бог знает зачем. Во всяком случае ни один приказ с Земли за последующие пятьдесят дней не будет иметь отношения к новому положению вещей.

А менее чем через пятьдесят дней…

Что менее чем через пятьдесят дней? «Ты так говоришь, будто у тебя есть выбор, Пейтер Хертер!» — сказал он себе.

Может, и есть. Догадаться бы о нем только. А пока лучше поступать так, как он привык. Сохранять педантичную аккуратность. Выполнять наиболее разумные задания. Поддерживать установившиеся привычки. За все десятилетия жизни он понял, что наилучшее время для опорожнения кишечника — минут через сорок пять после завтрака; сейчас как раз это время; значит, нужно это сделать. Сидя на унитазе, он ощутил легкий, еле заметный толчок и нахмурился. Во-первых, неприятно иметь дело с явлениями, причины которых не понимаешь; во-вторых, это нарушало привычный порядок, мешало выполнять привычное дело с обычной эффективностью. Конечно, не стоит особенно жаловаться на функционирование сфинктеров, купленных и пересаженных от какого-то несчастного (или голодного) донора, или на почти целиком пересаженный желудок. Тем не менее Пейтеру нравилось, что они функционируют хорошо.

«Такой интерес к собственным внутренностям болезнен», — сказал он себе, но на этот раз молча.

Так же молча — ему казалось, что если не произносить слова вслух, разговор с самим собой не так странен — он стал защищаться. «Этот интерес оправдан,» — подумал он. Ведь не зря же биоанализатор всегда находится рядом. Три с половиной года он постоянно проверяет содержание их отходов. Конечно, он должен это делать! Как иначе будет он следить за состоянием их здоровья? И если машина может тщательно взвешивать и оценивать экскременты, то почему этого не может делать их создатель?

Он сказал вслух, улыбаясь: «Du bist verr"uckt, Peter Herrter!»

Кивнул согласно и стал умываться и застегивать комбинезон. Он подвел итоги. Да. Он спятил.

По стандартам обычных людей.

Но когда стандартный человек оказывался в нынешней ситуации Пейтера Хертера?

Поэтому, когда говорится, что Пейтер Хертер спятил, еще ничего не говорится. Какое отношение имеют стандарты обычного человека к Черному Питеру. Его можно мерить только стандартами необычных людей. А какая пестрая толпа, эти нестандартные люди! Наркоманы и пьяницы. Предатели и нарушители супружеской верности. У Тихо Браге был гуттаперчевый нос, но его не считали из-за этого менее великим. Reichsfuhrer (рейхсфюрер, нем. — Прим. перев.) не ел мяса. Великий Фридрих проводил много часов, которые должен был бы отдавать управлению империей, сочиняя музыку для камерных оркестров. Пейтер подошел к компьютеру и спросил: «Вера, что это был за небольшой толчок недавно?»

Компьютер помолчал, сверяясь со своей телеметрией. «Не могу ответить точно… мистер Хертер. Но момент инерции соответствует старту или стыковке одного из грузовых кораблей, которые замечены на фабрике».

Пейтер вскочил, вцепившись в сидение. «Тупица! — закричал он. — Почему мне не сказали, что это возможно?»

— Простите… мистер Хертер, — извинилась она. — Но вы могли прочесть о такой возможности в одной из распечаток. Вероятно, вы ее не заметили.

— Тупица! — повторил он, но на этот раз не был уверен, о ком говорит. Конечно, корабли! Ведь ясно же было, что продукция Пищевой фабрики должна куда-то отправляться. И так же ясно, что пустые корабли должны снова возвращаться за грузом. Откуда? Куда?

Неважно. Важно, что они, очевидно, не всегда возвращаются пустыми.

Далее. По крайней мере один корабль, прилетавший на Пищевую фабрику, теперь на Небе хичи. Если он дернется, кто или что будет в нем?

Пейтер почесал начинавшую болеть руку. Он может попытаться что-нибудь сделать. В его распоряжении несколько недель, пока корабль, возможно, вернется. Он может… что? Да! Он может забаррикадировать коридор. Передвинуть механизмы, припасы — все массивное, чтобы перегородить его. Тот, кто прилетит в корабле — если это произойдет, — будет остановлен или по крайней мере задержан. И начинать действовать нужно немедленно.

Пейтер не стал откладывать, а сразу принялся за поиски материалов для баррикады.

В низком тяготении Пищевой фабрики нетрудно передвигать даже большие механизмы. Но утомительно. Руки его продолжали болеть. Вскоре, передвигая по коридору большой голубой предмет, похожий на каноэ, Пейтер почувствовал странное ощущение, приходившее, казалось, от корней зубов. Рот его снова наполнился слюной.

Пейтер остановился и начал глубоко дышать, заставляя себя расслабиться.