Врата. За синим горизонтом событий

Мы не одни в космосе. Изредка мы получаем весточки от ближайших соседей; с базы на Тритоне или с какого-нибудь исследовательского корабля. Но Тритон, вместе с Нептуном, далеко от нас — сообщение идет три недели. А у исследовательского корабля мало энергии, хотя он от нас в пятидесяти световых часах. Не похоже на дружескую болтовню через садовую ограду.

И я играю в шахматы с нашим корабельным компьютером.

На пути к облаку Оорта особенно нечего делать, кроме игр: к тому же это позволяет не принимать участие в Войне Двух Женщин, которая постоянно свирепствует на нашем маленьком корабле. Своего тестя я могу выдержать, если нужно. Он держится обособленно, насколько это возможно в четырехста кубических метрах. Но не всегда выношу двух его сумасшедших дочерей, хотя люблю их обеих.

Все это было бы легче выносить, если бы у нас было больше пространства, говорю я себе, но невозможно выйти погулять вокруг квартала, чтобы успокоиться, если ты на космическом корабле. Иногда короткая вылазка наружу, чтобы проверить состояние боковых грузов, и тогда можно осмотреться; Солнце все еще самая яркая звезда в своем созвездии, но Сириус перед нами ярче, и Альфа Центавра, сбоку и ниже эклиптики, тоже. Но это всего лишь час, и назад в корабль. Не очень роскошный корабль, предназначенный для не более чем шестимесячного полета. А мы сидим в нем взаперти уже три с половиной года. Бог мой! Мы, должно быть, сошли с ума, когда соглашались. Что хорошего в нескольких миллионах долларов, когда спятишь.

С нашим корабельным мозгом ужиться легче. Играя в шахматы с наушниками на голове, я могу отключиться от Ларви и Джанин. Имя мозга Вера, это моя выдумка и ничего общего не имеет с ее полом. И с ее правдивостью. Я так запрограммировал ее, что иногда она может пошутить. Когда Вера поддерживала связь с большими компьютерами на Земле, она была очень, очень умна. Но теперь она не может этого делать, потому что сигнал идет двадцать пять суток, и теперь она очень, очень глупа…

— Пешка на поле е4, к королевской ладье, Вера.

— Спасибо… — Долгая пауза. Она проверяет, с кем говорит, и что я сделал… — Пол. Слон берет коня.

Я обыгрываю Веру в шахматы, когда она не мошенничает. Как она мошенничает? Ну, вначале я выиграл у нее партий двести. Потом она одну. Я опять выиграл пятьдесят, она одну. В следующие двадцать партий мы шли наравне, а затем она начала у меня все время выигрывать. Пока я не понял, как она это делает. Она передавала позиции и планы большим компьютерам на Земле, а в перерывы — Пейтер или одна из женщин часто отрывали меня — получала от Нижней Веры анализ своих планов и предложения по усилению игры. Большие машины сообщали Вере, какой может быть моя стратегия и как ей противостоять: и когда Нижняя Вера догадывалась правильно, корабельная Вера меня побеждала. Я не пытался ей помешать. Просто перестал делать перерывы, а потом мы улетели так далеко, что ей невозможно стало получать помощь, и я снова начал выигрывать все партии.

Шахматы — единственная игра, в которую я выигрывал за эти три с половиной года. У меня нет никакой возможности выиграть что-то в большой игре между моей женой Ларви и ее четырнадцатилетней сводной сестрой Джанин. Старый Пейтер оказался между ними, Ларви старалась быть матерью Джанин, которая постаралась стать врагом Ларви. И преуспела. И не одна Джанин в этом виной. Ларви немного выпивала — таким способом она избавлялась от скуки — и обнаруживала, что Джанин пользовалась ее зубной щеткой или что Джанин выполнила приказ и очистила помещение для приготовления пищи, но органику не бросила в утилизатор. И тут начиналось. Время от времени они пускались в ритуал женской беседы, прерываемой взрывами.

— Мне не нравятся твои синие брюки, Джанин. Хочешь, я распущу их по шву?

— Значит, я толстею, вот что ты хочешь сказать. Но это лучше, чем напиваться до одурения! — и снова на уровне выдирания волос. А я отправляюсь играть в шахматы с Верой. Это единственное безопасное занятие. Всякий раз, стоило мне вмешаться, как я немедленно добивался успеха; они объединялись против меня: «Проклятый мужской шовинист! Почему не вымыл кухню?»

Странно, но я их обеих люблю. По-разному, конечно, хотя с Джанин бывает и в этом смысле трудно.

Нам говорили, что нам предстоит, когда мы подписывались на участие в полете. Кроме обычных длительных психиатрических занятий, все мы четверо немало времени провели перед полетом с психоаналитиком, и в целом его советы сводились к тому, что «нужно как можно больше стараться». Оказывается, в процессе воссоздания семьи мне придется научиться ее возглавлять. Пейтер стар, хотя он биологический отец. Ларви не относится к типу домохозяек, чего и следует ожидать от бывшего пилота Врат. Значит, я; психоаналитик об этом говорил очень определенно. Но только не сказал, как это сделать.