Врата в рай

Я понял смысл наказания. Ты должен был бежать до победного конца. А еще я заметил, что рабы вели себя весьма горделиво и соревновались всерьез. Они тут же встали на из готовку: челюсти сжаты, мышцы напряжены, глаза настороженно следят за соперниками.

И я снова слегка попятился, напустив на себя безразличный вид: так мы идем к новому павильону или новой площадке? Я хочу сказать: ну давай, здесь еще так много интересного. А еще неплохо было бы отправиться домой и лечь на диван с «Нью-Йорк таймс» в руках. В голове даже слегка загудело от шума.

— Ну что, слишком круто для тебя? — усмехнулась она, посмотрев на меня большими карими глазами.

Но тут я словно растекся. Не весь, конечно! Я хотел наговорить ей гадостей, однако сдержался. Я был полностью в ее власти. И тогда я демонстративно поцеловал ее в щеку.

Она отпрянула, а потом щелчком пальцев показала, чтобы я шел вперед.

— Никогда так больше не делай, — сказала она взволнованно, повернув ко мне порозовевшее лицо.

А затем, не оглядываясь, она пошла дальше. Я твердо решил не смотреть на площадки по другую сторону аллеи, но не удержался. Гонки различной сложности на различные дистанции. Но гораздо интереснее было смотреть на ее аккуратную попку под обтягивающей юбкой и на копну черных волос, струящихся по спине.

Наконец мы вышли на развилку и попали в плотную толпу перед освещенной сценой, где было человек десять рабов. На плече у каждого из них висело белое полотенце. Взъерошенные волосы, накачанные мускулы под блестящей от масла кожей и, можно сказать, вызывающие улыбки. Рабы явно раззадоривали толпу жестами и приглашающими движениями головы.

Очень скоро я понял, что происходит. Хэндлеры продавали рабов для участия в играх и соревнованиях, и рабы откровенно красовались, набивая себе цену. Не успели мы подойти, как после непродолжительных торгов с участием трех покупателей два раба уже были проданы.

И сразу же на сцену вывели новую пару, и все началось сначала. Свист, улюлюканье гостей и угрозы типа «Я сотру улыбку с твоего лица» и «Ну что, хочешь побегать за меня?» еще больше усиливали царящее кругом веселье.

Лиза обняла меня и притянула к себе, и это прямо-таки свело меня с ума. Я украдкой посмотрел на ее грудь с розовыми сосками под тонкой блузкой.

— Который из них самый привлекательный, самый сексапильный? — спросила она, словно мы были просто парочкой, пришедшей на собачью выставку.

Я еще острее почувствовал свою рабскую зависимость от нее.

— Подумай хорошенько и скажи мне честно, — продолжила она. — Это поможет мне лучше тебя понять.

— Не знаю, — вполголоса огрызнулся я.

Мысль о том, что она приобретет одного из этих животных и станет оказывать ему знаки внимания, привела меня в ярость.

— Сосредоточься на том, что я тебе говорю, — холодно произнесла она и, повернувшись ко мне, убрала упавшую мне на лоб прядь, а затем продолжила с суровым видом: — Выбери того, кого хотел бы трахнуть, если, конечно, я разрешу. И не лги мне. Даже не думай!

Я ощущал себя глубоко несчастным. Меня терзала банальная ревность. В полном смятении чувств я посмотрел на мужчин на сцене. Но разум возобладал, и я немножко сбавил обороты. Все рабы были молоды, атлетического телосложения, причем они явно гордились рубцами и отметинами на задницах не меньше, чем гениталиями и мускулистыми ногами и плечами.

— Мне кажется, тот блондин с краю просто потрясающий, — сказала она.

— Нет, — решительно ответил я. — Все, кто на сцене, и в подметки не годятся тому черноволосому парню, что в заднем ряду.

В нем действительно было что-то особенное, даже на фоне всех этих красавцев. Молодой черноволосый фавн с гладкой грудью. Первобытный, прямо из леса. И уши у него, должно быть, заостренные! Его курчавые волосы были коротко подстрижены на висках и чуть длиннее на затылке, у него были скульптурные, очень мощные шея и плечи. Его полуопущенный член был толщиной с пивную бутылку. В нем было нечто демоническое. Этот его взгляд в упор, лукаво изогнутые губы и игриво сведенные брови…

— Если бы у тебя было право выбора, ты хотел бы его поиметь? — спросила она, оценивающе разглядывая черноволосого раба.

Его уже вытолкнули вперед, и вот он стоял, с руками за головой, выставив на всеобщее обозрение затвердевший член.

Я вдруг представил себе, как вхожу в него у нее на глазах, и в голове все помутилось. Еще в мою бытность у Мартина мне было тяжело вступать в половые контакты на глазах у других. Мне было гораздо легче, когда меня пороли и всячески унижали, но только не это. Мне начинало казаться, будто из меня что-то выпускают, и тогда меня даже начинало лихорадить.

Лиза подала знак хэндлеру, совсем как на аукционе по продаже произведений искусства. И он тут же вытолкнул раба со сцены и подвел его прямо к нам.