Врата в рай

На секунду меня ослепил свет фонарей, а затем я понял, что меня ведут уже к другому павильону. Внутри он оказался гораздо просторнее первого, но отделан так же: в стиле хай-тек, с баром и медным рейлингом вдоль стены. На сей раз были не кольца, а яркие пластиковые мячики размером с теннисные. Здесь надо было попасть в движущиеся мишени, что были нарисованы флуоресцентной краской на спинах у рабов со связанными над головой руками; несчастные жертвы отчаянно пытались увернуться от того, чего не могли видеть. При попадании мячи прилипали к мишени, и рабам приходилось извиваться и вилять бедрами, чтобы их стряхнуть. Совсем не больно, но как унизительно!

Я, конечно, не видел лиц рабов, но по игре их мускулов можно было судить, что они явно гордились собой, когда им удавалось увернуться.

Почувствовав, как у меня пот градом катится по лицу, я тихонько покачал головой. Нет, это невозможно, абсолютно невозможно. Я в такие игры не играю. Уголком глаза я заметил, что Лиза внимательно за мной наблюдает, и принял независимый вид.

В следующих двух павильонах были похожие развлечения: рабов заставляли бегать по полукруглым дорожкам и так же уворачиваться от мячиков и колец, а в пятом — рабы были подвешены к карусели головой вниз и уже не могли увернуться.

Я подумал, что, быть может, рабов, уставших от игрищ, берут и подвешивают вот так, в беспомощном состоянии. Утонченная пытка. И похоже, в Клубе именно это было обычной практикой, а вовсе не то наказание, когда тебя отправляют чистить туалеты.

Теперь даже воспоминания о нормальной жизни, где-то там далеко, в лучшем случае казались вымыслом.

Мы словно вступили в мир Иеронима Босха, мертвенно-бледный и кроваво-красный, и моим единственным шансом вырваться отсюда была именно та женщина, что привела меня сюда.

Но так ли уж я хотел вырваться отсюда? Конечно нет. По крайней мере, не сейчас. Даже в самых смелых сексуальных фантазиях я и представить себе не мог ничего подобного.

Все это до смерти пугало меня и в то же время завораживало. Хотя лучше всего мое состояние можно было описать словами из стихотворения «Пурпурная корова» Джелетта Берджесса: «Я в сторонке постою и спокойно посмотрю».

Я шел, ничего не соображая, сквозь сияние огней. Мои чувства были обострены до предела. Этот шум, казалось, пронизывал меня насквозь, сладковатый запах дыма действовал опьяняюще, а руки, время от времени ощупывающие меня, пробуждали одновременно ужас и желание.

В этой плотной мужской толпе яркими звездочками время от времени сверкали обнаженные рабыни, разносившие коктейли, шампанское, белое вино.

— Ну разве мы не тени и в области экзотического секса! — неожиданно шепнула мне на ухо Лиза.

Меня удивило, что она вдруг со мной заговорила, но еще больше поразило выражение ее лица. Ее явно завораживало все происходящее, вся эта толпа кругом, как, впрочем, и меня. Мы словно оказались вдвоем на сельском празднике.

— Н-да, я тоже так думаю, — ответил я, и собственный голос показался мне чужим.

— Тебе нравится? — спросила она совершенно серьезно, как будто забыв, кто я, а кто она.

— Н-да, нравится, — отозвался я, потрясенный невинным выражением ее лица и интонациями голоса.

А когда она подняла на меня глаза, я игриво подмигнул ей, и, клянусь, она покраснела, как школьница.

Тут мне почему-то взбрела в голову шальная мысль. А почему бы не схватить ее, не перекинуть через руку, не осыпать безумными поцелуями, совсем как Рудольфе Валентино в фильме «Шейх»? Я имею в виду, что посреди такого экзотического секса это было бы прикольно. Однако у меня, естественно, пороху не хватило. Я умру, если она из-за меня потеряет лицо. И в то же время я прекрасно понимал, что если она захочет, то мне придется играть в одну из этих «заманчивых» игр.

Но мы снова двинулись дальше. Я исподволь любовался ее округлой грудью под кружевным жабо, ее тонкой талией в обтягивающем пиджаке. Для меня это было словно рай и ад.

Когда она повела меня в сторону небольшой открытой площадки, я понял, что она собирается продемонстрировать мне все варианты, чтобы потом выбрать самый неприемлемый для меня. А когда я увидел, что делается на площадке, то с трудом сдержался.

Там шли гонки, зрители со всех сторон облепили ограждение, совсем как на родео, криками подбадривая обнаженных рабов, которые на четвереньках бежали по размеченным дорожкам. Но рабы не просто соревновались, кто скорее добежит. Нет, они тащили в зубах черные резиновые мячики, которые сверху бросали им гости. Смысл игры состоял в том, чтобы, дотащив один мячик, получить второй. А зрители еще и подстегивали их кожаными ремнями.

Похоже, за один круг надо было принести пять мячиков, положив пятый у ног хозяина. Я увидел победителя, который гордо вскинул руки. С его раскрасневшегося лица пот лил ручьем, все поздравляли его и нежно поглаживали. Его тут же увели с площадки, предварительно завернув в белое полотенце. Остальных же, задыхающихся и дрожащих, ремнями погнали на новый круг.