Вполне современные девочки

28

Джесика вернулась домой из музея в шесть часов. Поднимаясь по дороге, она с облегчением отметила, что новой машины Грега еще не было на стоянке. Он не вернулся домой. Она прижала свою машину слева, чтобы оставить больше места для ярко-красного «Феррари», драгоценного приобретения Грега. Он отметил подписание контракта на участие в сериале покупкой машины. Что касается ее, она, вероятно, единственная в Вест-Сайде Лос-Анджелеса ездит на устаревшем американском автомобиле, древнем американском старье.

Выйдя из машины, она непроизвольно осмотрела соседние дома по склону, как делала это каждый вечер при возвращении домой. Тот дом стоял. Еще были темными его окна. Она посмотрела на часы. Было точно 18.10. Освещение в доме включится автоматически через пять минут. Каждый вечер это происходило в 18.15.

Почтальон рассказал ей как-то историю этого дома. Его владельцем была Дженни Эльман, актриса, приехавшая из Германии в 1939 году. Она не стала звездой в Голливуде, но нашла себе мужа, калифорнийского бизнесмена, занятого на железной дороге. Но однажды в черную ночь через несколько лет после своего замужества Дженни выпустила заряд из винтовки в сердце милого ей мужа, перепутав его с вором. Вскоре после этого она вернулась в Германию, оставив дом плотно закрытым. За ним присматривал садовник, который сначала приходил каждую неделю, потом каждый месяц, а потом все реже и реже.

Джесика подумала, что это было самое милое сооружение из тех, которые она могла видеть с террасы собственного дома. С дороги его не было видно вообще. Он был покрыт розовой и красной калифорнийской черепицей с башенками и террасами и гигантскими пальмами, преданно сторожившими дом. Джесика удивлялась, почему дом стоит пустой все эти годы, без семьи, без лающей собаки, которые могли бы наполнить жизнью эти молчаливые, величественные комнаты. Почему он не продан? Она увидела, как этот странный дом осветился, когда уже подходила к двери, оглядывая свой собственный чрезмерно разросшийся сад. Бесконтрольный плющ, вечно зеленый, лохматый и бесформенный. Живые изгороди и виноград доросли до небес. Тут и там порхающие стаи экзотических райских птиц. Но ей они казались больше нелепыми, чем прекрасными, а звуки их трелей напоминали молитвы. Она вздохнула. Очевидно, ей придется заплатить, по крайней мере, трехнедельную часть своей музейной зарплаты, чтобы придать этому участку подобие порядка. Хотя она не понимала, зачем. Когда она приходила домой вечером, ее встречала запустелая пышность сада, которая для нее была защитой от мира. В неуправляемом смятении ее жизни все происходит точно так же, как в беспорядочности ее сада. И не было никого, кто бы мог вывести ее из этого сумбурного состояния. Конечно, не Грег. Он был слишком занят собой, особенно сейчас. Он был полностью поглощен своим новым шоу, своей новой машиной, своим новым гардеробом, своей еженедельной стрижкой, своей постановкой голоса, своими физическими упражнениями, своей собственной ночной жизнью — что не интересовало ее вовсе.

И мать не могла что-то изменить. Она даже не заходила в дом дочери. Джесика посещала раз в неделю тот серый каменный замок, принуждала себя подойти к тяжелой бронзовой двери, войти в эти безукоризненно, идеально чистые интерьеры, сесть в элегантной мастерской, чтобы выпить чаю, а иногда стакан шерри, осторожно поглядывать на мать, отвечать на ее тщательно продуманные вопросы с опаской краткими репликами. И все время, пока она находилась там, Джесика думала только о своей детской наверху, на третьем этаже. Она была уверена, что комната сохранилась именно такой, какой она оставила ее в ту ночь, когда сбежала с Грегом Наваресом: осталась прежней, ожидающей ее возвращения, ее капитуляции.

Это был ее седьмой день рождения, как это происходило каждый год. По этому поводу были приглашены гости. Ей было позволено пригласить семь школьных подружек по своему выбору. Седьмой гостьей (семь по числу лет) была Одри Бут, дочка друзей матери. Джесика ненавидела Одри, но, тем не менее, она приходила к ней на день рождения из года в год. Одри была на два года старше Джесики и ее остальных гостей, легко побеждала во всех играх, которые устраивались после обеда.

В предыдущем году Одри умудрилась настроить всех гостей против именинницы, насмехалась и зло шутила над ней. Случилось так, что взрослые обедали внизу, а Одри организовала наверху игру в дом, каждая из девочек была членом семьи — мать, отец, бабушка, сестра, брат, а Джесика была определена роль даже не кухарки, а хозяйской собаки, стоящей на четвереньках и лающей.

Джесика не могла сказать матери, что она не хочет приглашать Одри в гости в этом году. Патриция убедила Джесику быть снисходительной. Как одиноко будет Одри, оставленной за бортом, не говоря уже о ее матери, подруге Патриции. Джесика должна учиться прощать людей.