Джейсон и Джо внимательно следили за выступлением Хью, который, должна это признать, был на сцене просто огонь. Он танцевал, прыгал, трясся с возбуждающей животной сексуальностью. Потом, когда он пел романтические баллады, в зале воцарилась тишина, и трудно было поверить, но некоторые женщины были растроганы до слез. И одной из них была Перси Хьюларт. Когда она увидела, что я смотрю на нее, она улыбнулась почти застенчиво.
— Со мной это случилось в первый раз, когда я услышала, как он поет… много лет назад. — Впервые я увидела, как этот жестокий взгляд затуманился. — Иногда я забываю, какой у него приятный голос, как у сладкоголосой птицы.
И потом, когда Хью, пританцовывая, спустился со сцены в последний раз, и она поднялась и пошла за кулисы, лицо ее было непроницаемо. Может, мне привиделись эти слезы, эти слова. Потом мое внимание привлекла рука Гарда, скользящая по обнаженной белой руке Сесиллии, вверх и вниз, движение за движением, вдоль обнаженной белой спины Сесиллии. Я вспомнила Генри Шмидта, который делал то же самое не так давно. Но Гард Пруденс далеко не Генри, и я надеялась, что Сесиллия тоже понимала это. Она улыбалась, но как будто в изумлении как мне показалось, ее улыбка сбивала с толку.
Я покрылась гусиной кожей. Сесиллия повернулась ко мне, как будто она это почувствовала, и улыбнулась мне умоляюще. Я испытывала страстное желание положить свою руку на ее и успокоить: «Джейсон задумал замечательную картину для тебя, картину, в которой ты будешь танцевать, и петь, и смеяться, и плакать… картину, которая сделает тебя самой большой звездой со времен „Унесенных ветром“».
Я уже хотела протянуть руку, но затем отдернула ее с содроганием.
Мы вернулись в наш номер в отеле, и я уже упаковала все наши вещи, чтобы утром сразу уехать. Как-то мне очень хотелось уехать из Лос-Анджелеса назад в Огайо, сейчас мне очень хотелось вернуться назад, в Лос-Анджелес, из Рено. Все относительно.
— Ты говорил с Перси Хьюларт о фильме?
— Да нет. Я только прощупал ее. Она очень этого хочет, я знаю. Но, должен тебе сказать, не горю желанием иметь дело с этой тигрицей.
Я подумала об ее слезах, когда Хью пел:
— Я мечтаю, чтобы ты могла любить меня так же, как я любил тебя…
— Может, под этой отлакированной жесткой отделкой таится кошечка.
— Не думаю. Могу поклясться, что кошечка кусается.
Я засмеялась благодушно:
— И когда ты собираешься приняться за нее?
— Скоро. Думаю, она знает, что мы дико заинтересованы. Но пусть она немного покипит. Я не скажу ничего определенного до тех пор, пока контракт не будет готов для ее подписи. Затем я быстро все обговорю. Откровенно говоря, я не хочу давать ей много времени для выработки стратегии сделки.
— А ты сказал что-нибудь Сесиллии? Она показалась мне рассеянной.
— Разве это не обычное ее состояние? Она включена в программу выступлений в Атлантик Сити на несколько недель, затем она вернется в Вегас. А затем конец. Она за кончит со всем этим. И мы будем готовы начать съемки к тому времени.
Он говорил это уже так много месяцев. Мне казалось, что мы могли бы построить два торговых центра быстрее, чем это потребовалось для создания нового фильма.
— Хьюларты тоже направляются в Атлантик Сити? — Мне казалось странным, что куда бы Сесиллия ни ехала, Хьюларты обязательно следовали за ней. — Наверняка, они не остались бы в Вегасе на летние месяцы. Так жарко. Даже с их домом, это все равно дискомфорт.
— Думаю, они поедут в Джерси тоже.
Интересно, а где будет Гард Пруденс — путешествующие руки. Несомненно, в летнюю жару больших денег в Вегасе не заработаешь, а я была уверена, что Гард всегда был с большими деньгами.
Я упаковала все, кроме наших халатов, туалетных принадлежностей и одежды, которая нам понадобится завтра утром. Я также упаковала противозачаточный колпачок, но оставила прозрачную черную ночную рубашку, чулки в сеточку и кружевной пояс, который купила днем в одном из магазинов пассажа при отеле. Может, если бы я начала сегодня вечером еще один свой собственный проект, я бы начала съемки «Белой Лилии» через пару месяцев и, наверняка, закончила бы на много месяцев раньше.
Джейсон стоял на террасе, неотрывно смотря на яркие огни. Я вышла к нему, чтобы продемонстрировать себя в наряде девушки из варьете, абсолютно уверенная в его одобрении. И я его получила. Я посмотрела на небо Невады, темное и беззвездное сегодня, потом на неоновые огни Рено. Все же, подумала я, сегодня ночью могло бы начаться что-то хорошее.
В лифте Хью был угрюм. Он хотел, чтобы Сесиллия вернулась с ними. Перси кусала губы, пытаясь объяснить, что Гарду и Сесиллии необходимо обсудить некоторые дела.
— Я не дам и дерьма за их дела, — сказал он злобно.