Возвращение в Пустов

— Взвалить свою ношу на людей с обостренным чувством справедливости, с четким пониманием того, как все должно быть устроено. Чтобы не я, а они попытались все изменить. Грубо говоря, я давал им волшебную палочку и говорил: дерзайте. А сам становился как бы сторонним наблюдателем.

Вероника Михайловна посмотрела на гостя.

— Вы серьезно?

— Вам не нравится?

— Мне кажется это безответственным.

Шумер вздохнул.

— Недавно вы заявляли, что знаете, что менять.

— Уже не знаю.

— Почему?

— Вы разбили мои планы в пух и прах.

— Но попробовать…

— Это в юности я могла совершать порывистые, неразумные, бесшабашные поступки, поверите, однажды пятнадцатилетней девчонкой за ребятами в Титькины пещеры полезла, без подготовки, без ничего, по большой и безответной любви. Сама даже не знаю, как выбралась. Никого не нашла, вывернула в какой-то боковой проход, бедро поранила…

— Это за городом?

— Да. Сейчас уже, кажется, взорвали тот проход, но раньше только таблички стояли предупреждающие.

— Ладно, — Шумер посмотрел на часы на стене, где минутная стрелка уже на полчаса вгрызлась в рабочее время хозяйки, и хлопнул ладонями по коленям. — Мне, пожалуй, пора.

— Постойте, — сказала Вероника Михайловна. — Вы остановились на том, что решили дать право распоряжаться божественной силой людям. Это ваше решение проблемы?

Шумер улыбнулся.

— Конечно, нет.

— Слава богу, — выдохнула Вероника Михайловна. — Просто, уж простите меня, ничего глупее придумать было нельзя.

— Ну, здесь вы не правы. Я давал бы силу не абы кому.

— А какая разница? Богу — богово, человеку — человечье. Все-таки человек — существо импульсивное, эмоциональное и за редким, конечно, исключением не способное просчитывать последствия своих действий вперед на какой-нибудь приемлемый срок. Не говоря уже о неприемлемых.

— С богами, думаете, по-другому? Вся мифология, все священные тексты, по-моему, как раз кричат о том, что боги ничем не отличаются от людей. Также мнительны, также гневливы и свирепы и также часто действуют, исходя из пристрастий или сиюминутной выгоды.

— Скорее, это человек наделил их такими качествами.

— Возможно.

— И потом, Бог — один, я в это верю, Сергей. Разве что воплощения его могут быть различны.

— Да, вероятно. Но тогда есть и его антипод.

— Дьявол?

Шумер кивнул.

— Конечно, — сказала Вероника Михайловна. — Раз, по вашему, в каждом человеке происходит борьба доброго и злого начал, то, видимо, за злое начало тоже кто-то отвечает. Только не совсем понятно, как из замкнутого, по сути внутреннего театра военных действий антагонисты умудрились выдвинуться в фигуры космического масштаба.

— Я думаю, мы сами перенесли их в мир, как коллективные проекции нашего разума. И проявления этого проецирования мы периодически и наблюдаем в нашей жизни.

Шумер поднялся. За ним встала и хозяйка.

— Очень приятно было поговорить, — сказала она.

— Мне тоже, — Шумер пожал поданную ладонь. — Проводите до двери?

Вероника Михайловна усмехнулась.

— Это я могу.

В прихожей Шумер скинул кожаные тапки. Чтобы зашнуровать ботинки, ему пришлось сесть на корточки.

— А вообще, — сказал он, — есть еще один вариант. Скажем, приехать в Пустов и просто жить в нем, не давая злу в городе победить окончательно. Возможно — ждать момента. И время от времени позволять себе точечные воздействия и крохотные чудеса.

— Это путь терпеливых, — сказала Вероника Михайловна, опираясь о стену.

От внимательного взгляда Шумера не могло укрыться, что больную ногу она держит почти на весу. Он, выпрямляясь, улыбнулся.

— Да, я не могу похвастаться терпением. А как ваша нога?

— Ноет.

— К ночи?

— О, — сказала Вероника Михайловна, — иногда кажется, она изобретает все новые предлоги, чтобы поныть. Дождь, полная луна, тепло от печки.

— Обладай я божественной силой, — сказал Шумер, снимая пальто с вешалки, — я смог бы это исправить.

Он легко коснулся бедра женщины.

— Идите уже, фантазер, — сказала Вероника Михайловна.

— Не помогло?

— Нет. Но за желание — спасибо.

— Я подумал, вдруг коллективное бессознательное…

— Идите, Сергей, мне еще необходимо поработать.

— Да-да.

Шумер, торопясь, вышел.

За спиной его щелкнуло, чуть слышно скрипнули половицы. Да, подумал Шумер, стратегия. Двор был тих и темен, скамейки пусты. Одинокий фонарь освещал забор и кусок дороги. Слабый дымок поднимался из печных труб в беззвездное небо.

— Здесь рано темнеет, — раздался голос Бугримова.

Шумер улыбнулся.

— Я знал, что ты не оставишь меня в покое.

— Как я могу? Тем более, что люблю подслушивать. Пройдемся?

— Куда?

— От первого подъезда к четвертому.

— О!

Две темные фигуры медленно двинулись по дощатым мосткам к противоположной оконечности дома.

— Слушай, — сказал Бугримов, — ты действительно решил пожить здесь спокойно?

— Да, — кивнул Шумер.

— И это твой план?

— У меня нет плана.

Бугримов рассмеялся.