Возвращение скипетра

"Да". Король Грас оставил все как есть. Ланиус прекрасно управлял городом Аворнис, пока сам участвовал в кампании. Хотя он не был уверен, хорошо это или плохо. Он держал Ланиуса подальше от власти так долго, как мог. Чем больше держал отпрыск древней династии, тем менее надежной была власть Граса над остальным.

Ланиус никогда не пытался восстать против него. Если бы он это сделал.. Грас не знал, что произойдет. Незнание беспокоило его. Он приближался к концу своего расцвета, когда Ланиус вступил в свой. Он понял это. Ему стало интересно, понял ли это и другой король.

Он надеялся, что нет.

Ланиус запил свою овсянку на завтрак глотком вина, затем сказал: "Я отправляюсь к монкэтсам".

Королева Сосия оглянулась на него через стол. "Ты туда направляешься?" пробормотала она.

Уши Ланиуса запылали. Это не имело никакого отношения к вину. "Да, именно туда я и направляюсь", - сказал он. "Ты можешь пойти со мной, если хочешь".

Его жена покачала головой. "Нет, спасибо — не бери в голову. Если бы я поехала с тобой, ты бы пошел туда же". Она сделала большой глоток из своего кубка вина.

"Я все равно собирался туда", - сказал Ланиус. Сосия не ответила. Король встал из-за стола и в спешке вышел. Что бы он ни сказал после этого, все стало бы хуже, а не лучше. Были времена, когда он говорил Сосии, что собирается навестить монкэтс, а вместо этого наносил визит служанке. Не то чтобы ему было наплевать на королеву. Он не ожидал этого, когда Грас устраивал их брак, но ему было наплевать. Но он был королем, даже если он был вторым из двух королей, и он мог поступать более или менее так, как ему заблагорассудится. Время от времени ему нравилось поддаваться искушению.

Грас был не в том положении, чтобы рассказывать ему, каким злым парнем он был. Другой король тоже не колебался, когда увидел лицо или форму, которые поразили его воображение. Королева Эстрильда доставила ему из-за этого столько же хлопот, сколько Сосия доставила Ланиусу.

Однако на этот раз Ланиус покинул маленькую столовую рядом со своей спальней в теплом сиянии оскорбленной невинности. Он действительно намеревался отправиться к монкатам и никуда больше. Ну, почти нигде больше — сначала он зашел на кухню за кусочками мяса. "Ты собираешься потратить еще больше хорошей еды на этих вороватых, жалких существ", - сказала одна из поваров, печально качая головой.

"Они не несчастны". Ланиус не мог отрицать, что монкаты украли, потому что они украли. Повар только фыркнул.

Когда король добрался до комнаты монкатов, он осторожно открыл дверь. Он не хотел, чтобы они вышли. С их цепкими руками и ногами и с их проворством, их было трудно поймать, как демона, когда они высвобождались.

Некоторые из монкотов в комнате мылись, некоторые спали, обернув хвосты вокруг носов, а некоторые забирались на каркас из досок и веток, служивший для леса. Они смотрели на Ланиуса сверху вниз зелеными или желтыми глазами.

Они были умными животными, достаточно умными, чтобы вызвать у него неприятное чувство, что они оценивают его этими взглядами, оценивают его и находят ... возможно, едва адекватным. "Нападающий?" он позвал. "Ты здесь, Нападающий, жалкое животное?" Он украл слово у кухарки теперь, когда она не могла слышать, как он это делает, хотя он имел в виду это по причинам, отличным от ее.

Он посмеялся над собой. Он был довольно жалким существом сам по себе, если ожидал, что Паунсер или любой другой монкот придет по зову. Монкоты не были просто обычными домашними кошками. Благодаря своим рукам и острому уму, они могли превращать себя в больших вредителей, чем домашние кошки. Но они были такими же разношерстными, как самые обычные полосатые кошки.

Прыгун должен был быть здесь. Монкат не должен был быть в состоянии выбраться. Но он мог. Ланиусу еще предстояло выяснить, как ему удалось проделать этот трюк. Однажды Паунсер исчез прямо у него на глазах. Он перестал наблюдать за монкотом на мгновение — не более чем на мгновение — а когда он оглянулся, Паунсера там больше не было, и за ним нельзя было наблюдать. Это заставило короля задуматься, кто кого умнее.

Монкаты столпились вокруг него. Они знали, что он часто приносил им угощения. Он раздал несколько кусочков мяса. Вспыхнула пара злобных перепалок; манеры у монкотов были не больше, чем у любых других животных (или, если уж на то пошло, маленьких детей). Пока Ланиус кормил остальных, он продолжал оглядываться в поисках Паунсера — и, наконец, заметил самца на вершине альпинистского приспособления.

Ланиус лег на спину. Он ударил себя в грудь свободной рукой. Нападающий знал, что делать, когда это произойдет. Монкат спустился вниз и запрыгнул на короля. "Хороший мальчик", - сказал Ланиус и почесал его под подбородком и за ушами.

Паунсер не был вспыльчивым зверем и мирился с этим. Тем не менее, монкат практически излучал нетерпение. Я проделываю этот трюк не ради тебя, сказал бы он, если бы мог говорить. Где мое мясо?