Возвращение домой

Рурк остановился на пороге, оглянулся, в его душе шевельнулось беспокойство. Эвелин была бледная и уставшая. Впервые за все годы их знакомства она показалась ему поразительно ранимой.

И одинокой.

Рурк нахмурился. Одиночество и ранимость — эти два слова никогда не связывались в его сознании с образом Эвелин Кэтчем.

— Не беспокойся, я позабочусь.

Это будет то еще заседание правления! Кэтчемы сойдут с ума, загудят, как растревоженный улей, уже оттого, что их собирают неожиданно и в приказном порядке, всех до единого. А когда Эвелин преподнесет им свой главный сюрприз…

Рурк покачал головой.

Рурк и Сара ушли, Эвелин осталась в кресле, уставившись невидящим взглядом в пространство. Она сидела не шевелясь, пока миссис Честер, собравшаяся уходить, не просунула голову в комнату.

— Могу ли я что-то для вас сделать, миссис Кэтчем?

С трудом Эвелин попыталась вырваться из плена охвативших ее мыслей и вернуться к реальности. Она перевела взгляд на окно и удивилась — солнце почти село. Со слабой улыбкой Эвелин посмотрела на миссис Честер.

— Нет, спасибо, вы можете идти. Сегодня по телевизору ваша любимая программа, миссис Честер. Незачем ее пропускать.

— Но мистер Фэллон просил как следует присмотреть за вами. Он сказал, что вы не слишком хорошо себя чувствуете и…

— Мистер Фэллон напрасно беспокоится. Со мной все в порядке. Я немного почитаю и лягу спать. Так что спокойно отправляйтесь.

— Ну ладно… Если вы уверены…

Женщина ушла. Эвелин через силу поднялась с кресла и медленно побрела в спальню. Она устала. Очень сильно устала.

Широкая кровать манила, обещая покой, тело жаждало расслабиться в мягкой постели, но взбудораженные мысли, нахлынувшие воспоминания не пускали. Посреди комнаты Эвелин вдруг остановилась. А потом медленно, словно против желания, влекомая неодолимой силой, обернулась и обвела взглядом книжные полки. В глазах застыла боль.

«Нет, не надо», — стучало в голове Эвелин, а ноги сами собой, медленно, точно она была в трансе, понесли ее через комнату. Сложив руки на груди, будто этот жест мог защитить, она остановилась перед полками и посмотрела на тетради в твердых переплетах. Ее дневники. История жизни Эвелин Делакорт-Кэтчем, написанная ее собственной рукой.

На полках сорок тетрадей. А сорок первая, еще не дописанная, лежит на столе, готовая принять свежие строки. Каждая тетрадь отсчитывала год со дня смерти родителей Эвелин. Последние двадцать семь тетрадей — роскошные, в кожаных переплетах, с тисненым именем и датами, очень отличаются от предыдущих — до брака с Джо они были недорогие, из самого дешевого магазина.

«Что произошло тридцать два года назад? Кто был мой отец?»

Вопросы Сары эхом отдавались в голове Эвелин, как будто крутилась треснувшая пластинка, в голосе дочери слышались обвинение и вызов. Эвелин оглядела переплеты на верхней полке.

Ответы на все вопросы — там.

Эвелин редко возвращалась к старым тетрадям. За последние тридцать лет, пожалуй, ни разу. Она вообще старалась не думать о том периоде жизни, и больше всего на свете ей не хотелось перечитывать записи, полные боли.

Но бывает кое-что посильнее желания, здравого смысла, чувства самосохранения. Даже когда знаешь, например, что будет больно, если потрогать языком ноющий зуб, все равно не удержаться.

Все существо Эвелин вопило: «Нет! Не трогай! Оставь это!»

А дрожащая рука тянулась к верхней полке и вынимала девятый том из ряда.

Прижав дешевый переплет к груди, Эвелин протащила измученное тело к шезлонгу, стоящему у камина, и со вздохом легла. Дата, которую она искала, навечно врезалась в память. Судорожно вздохнув, она собралась с силами и трясущимися пальцами открыла майские записи.

«Я просто не в себе! Да-да! Меня может разорвать на части от восторга! Ларри Бейнбридж пригласил меня на свидание».

Эвелин печально покачала головой. Боже, какой молодой и какой глупой она была.

«Я все еще не могу поверить. Я пытаюсь щипать себя, но это не сон. Он в самом деле пригласил меня на свидание. Меня. Абсолютно скромную первокурсницу. Ведь я никто. А Ларри — старшекурсник и звезда футбольной команды, самый популярный парень во всем лагере. Он такой красивый. Такой хороший. Он может пригласить любую девчонку, а он захотел пойти со мной! Я такая счастливая!»

Эвелин откинулась на спинку шезлонга и закрыла глаза. Какая дура. О Боже. Ну как она могла оказаться такой наивной? Такой романтически невинной?

Ей и в голову не пришло задуматься, почему этот сердцеед заинтересовался робкой восемнадцатилетней девушкой. Эвелин открыла глаза и уставилась в потолок, прикусив нижнюю губу.